Гончарова Галина Дмитриевна
Шрифт:
Решение оказалось очень простым.
Три года траура?
Так тому и быть! Отпустят в Иртон – хорошо. Нет – мы и тут в затворницу поиграем. Запустим свой модный дом, будем жить, воспитывать детей, радоваться жизни… может, еще в кого и влюбимся?
Ганца Лиля не любила. Нет, она его ценила, как друга, соратника, просто умного человека, но любовь в ее романтическом понимании…
Ромео и Джульетта, Эдоард и Джессимин, Лонс и Анель – романтических героев можно припомнить много, так же, как и завершение их романов.
Такого не было.
Так что же в итоге – пустота? Так могут сказать только люди, которые не мыслят себе жизни вне мексиканских сериалов. А есть ведь и другая. Сотни пар сначала заключают союз, а потом уже присматриваются, учатся доверять друг другу, налаживают быт, – и такие семьи оказываются стократ счастливее «безумно влюбленных». Получится ли у них нечто подобное с Ганцем?
Лиля не знала. Но почему бы не попробовать?
В любом случае – жизнь движется своим чередом. Поживем – узнаем, а если доживем – то и увидим…
И время плавно заскользило мимо людей, отмечая их своим прохладным прикосновением.
Глава 8
Взгляд в будущее
Открытие модного дома Мариэль.
Как это выглядит?
Сплошной восторг. Восхищение в глазах дам, кавалеров, вышколенные слуги в ливреях, разносящие напитки в красивых витых бокалах, предметы роскоши, изящные стеклянные цветы, которые дарятся при входе каждому посетителю…
И хозяйка салона.
Высокая, светловолосая, в темно-зеленом платье, отделанном кружевом такой цены, что это невольно переводит его из траурного чуть ли не в бальный наряд. Лилиан уже на седьмом месяце беременности, но это ничуть не мешает ей. Нет ни токсикоза, ни дурацких пигментных пятен, ни каких-либо осложнений. Наоборот – она бодра и весела. Только яблок все время хочется… железа не хватает?
Возможно.
Но пока беременность развивается нормально. И даже не слишком заметна. Полнота – и полнота, кому какое дело? Кому надо, те знают. Кому не надо – пошли к Мальдонае!
Лиля ответила на учтивый поклон очередной графини, заметила мимоходом, что к голубым глазам и темным волосам пойдет аромат жасмина – флакончики в левом углу зала, там же можно получить образцы – надушенные веера. Поклонилась престарелой герцогине, мимоходом отметила, что та в кружевных митенках и сообщила, что есть потрясающие шляпки с вуалью, Вашей светлости очень пойдут…
Светлость вполне воодушевилась и отправилась смотреть, что и как. А Лиля обернулась на знакомый голос.
– Ваше сиятельство – это восторг.
– Барон, – обрадовалась Лиля. – Надеюсь, вы сегодня с супругой?
Авермаля она была рада видеть всегда. Он был памятью о тех днях, когда женщина только оказавшись в этом мире, училась выживать. И он, пусть даже слегка против воли, оказал ей поддержку.
– О да, графиня. Она отправилась смотреть на ваши чудеса из стекла.
– Разве это можно назвать чудесами? Вы нам льстите, барон!
Чудесами Лиля считала не витые цветы и животных, нет. Не роскошные бокалы и громадные зеркала. Чудесами были линзы, – и они позволяли получить микроскопы и телескопы. Пока еще эта наука оставалась в ведомстве альдона, но так оно и лучше будет.
Лиля уже не рвалась прогрессорствовать напролом. Этот мир был более терпимым к новшествам, а церковная и светская власти здесь старались сотрудничать. Поэтому пусть новые знания будут пока под рукой альдона. Кроме медицины.
Но все остальное – только в церковь. Техническое развитие не должно опережать морально-этическое. Уж простите – от изобретения микроскопа не так далеко идти до вопроса о бактериях, а потом и до биологического оружия какая-нибудь тварь додумается. Пока на земле есть войны – будут и подобные… умники.
Поэтому все согласились – пусть будет ограничение знаний. А спустя сколько-то лет, возможно…
– Графиня, возможно, вы разрешите приехать к вам завтра, поговорить о делах…
– Разумеется, барон.
Официальный траур еще продолжался. Но Эдоард королевской милостью разрешил ей принимать гостей, хотя и не всех, далеко не всех. Лиля не настаивала. Меньше народа – больше кислорода.
Да и ей не хотелось никого видеть.
Работа, работа, опять работа – кто сказал, что от депрессии помогают пилюли? Лучше двадцатичасового рабочего дня средств еще не придумали! Когда падаешь, выматываешься так, что голову поднять сил нет – и забываешь обо всем.
И призраки тебя не беспокоят. А их много в жизни простой ативернской графини.
Джерисон Иртон.
Иногда Лиля размышляла, как бы сложилась ее жизнь, будь Джес другим. Если бы любил, заботился, ценил жену, а она все равно оказалась бы в этом теле. Тогда не было бы ничего. Не надо ехать на ярмарку и нанимать вирман, не надо спасать, помогать, работать, – надо просто вживаться и не показывать своих знаний. Не было бы ни мастерских, ни конвейерного производства, ни противовеса гильдиям – заводских школ. Пока таковая была только одна, в Тарале, но с перспективой на будущее. Лиля просто жила бы и ни о чем не заботилась. Могла бы и влюбиться, и детей родить…