Гончарова Галина Дмитриевна
Шрифт:
Парней это не устраивало, но все козыри были на руках у Эрика. Приходилось подчиняться.
Корабли со всей возможной скоростью шли к столице.
Похороны – всегда тоскливы и утомительны. Даже если хоронят посторонних. А уж если тех, кого ты знала и к чьей смерти (будем честны) приложила руку…
Ивельены.
Лоран, герцог Ивельен, Питер, маркиз Ивельен, Амалия, маркиза Ивельен, Сессилия, Джес и младшая девочка. Ее имя постоянно вылетало у Лилиан из головы. А смотреть было больно, больно, БОЛЬНО!!!
Если бы не она…
Да, как ни тяжко это признавать – их кровь на твоих руках. Ты просто играла в Шерлока Холмса, девочка. И забыла, что здесь умирают по-настоящему.
Лица Лорана, Амалии и Питера были искажены болью. Лица детей спокойны. И Лиля надеялась, что их хотя бы не мучили.
И все же…
Все ароматы Аравии не отмоют их кровь с моих рук… [3] {7}
– Ваше сиятельство…
Кисть Лилиан сжала теплая сильная рука.
3
Леди Макбет, Шекспир, но поскольку Лиля помнит его откровенно плохо… Прим. авт.
Ганц. Алисия чуть покосилась, но тут же встала так, чтобы закрывать разговаривающих. Умница… И кто ее гадюкой назвал, какой… гад?!
Лиля улыбнулась другу.
– Ганц, как я рада вас видеть! Хоть кто-то рядом…
Ганц смотрел тоскливо. Хор пел. Знать, присутствовавшая на похоронах, перешептывалась. Потом Ивельенов уложат в саркофаги и отправят в родовой склеп. В Ивельен. Но отпевание – здесь. Чтобы все видели, чтобы не возникло сомнений в их смерти.
– Роман и Джейкоб у вас?
– Да…
Лиля вздохнула. Что делать с детьми – она и рядом не представляла. Но как оказалось – с этим было просто. Кормилица плюс нянька – и радуйся. Правда, Лиля на этом не остановилась и добавила всем «медикам» практику на новорожденных. Кормить, купать, пеленать, – а почему нет? А в остальном…
Что делать с этими двумя червячками – она решительно не представляла. Пищат, чего-то требуют… а чего?
Родительских чувств у нее стихийно не образовалось. И прижимать младенцев к сердцу с воплем «кавайная няша!!!» тоже не тянуло.
Забота?
Будет им забота. И учителя. И развитие. Только любви не требуйте.
– Я себя чувствую виноватой, – тихо, почти на ухо Ганцу призналась Лиля.
Взгляд светло-карих, почти ореховых глаз мужчины был спокоен.
– Я тоже. Но это начали не мы.
– Нет.
– Не вы заставляли Ивельенов предавать, интриговать, участвовать в заговорах. Вы просто в это попали. И были вынуждены выплывать, как из водоворота. Я же… это моя работа – бороться с такими. Почему я должен чувствовать себя виноватым?
– Потому что мы – живы. А они – нет. Потому что пострадали дети…
Пение закончилось. Ганц чуть стиснул кисть графини в дружеском пожатии, потом отпустил.
– Поговорим вечером.
Лиля кивнула – и отправилась провожать Ивельенов в последний путь.
Из близких на похоронах были она и Алисия. Джерисон отсутствовал, король прийти не мог, вот и пришлось. Положить небольшие букетики из кипариса на каждый гроб, сотворить знак Альдоная пред тем, как закроют крышку, выслушать соболезнования, произнесенные без особого чувства.
Лиля откровенно не горевала, как и Алисия. А пришедшие сплетники понимали, что ничего не узнают. Ну и… какой смысл стараться?
Все шло чинно и мирно.
Чувство вины еще раз ударило по Лилиан при виде спокойного лица младшей девочки. И – отступило.
– Дети – да. Они пострадали. И что?
Ганц удобно устроился в кресле у камина. Лиля и Алисия сидели тут же, неподалеку. Больше никого не было.
– Это – дети. Они ни в чем не виноваты…
– Разве? – прищурился Ганц. – Это дети, да. Но это еще и законные наследники престола, в пользу которых и велась интрига. Думаете, если бы перед Джесом-младшим встал вопрос, Миранда или он – он бы решил его в пользу Миранды?
– Нечестный прием.
– Я говорю правду. Эти дети уже были отравлены призраком власти. Поверьте, это было для них наилучшим.
– Смерть…
– Хорошо. Они остались живы. Что дальше?
– Вырастут, женятся…
– И рано или поздно их найдут эмиссары Авестера. И предложат так, что те не откажутся. Смута, разруха, война… Скольких детей вы готовы принести в жертву, чтобы эти остались жить?
Лиля закрыла лицо руками.
– Это бесчеловечно, Ганц.
– А жизнь не всегда позволяет нам оставаться людьми. Иногда приходится замараться в такой грязи…