Гончарова Галина Дмитриевна
Шрифт:
Анелия сидела у себя в комнате, когда в дверь постучали. Принцесса вскинула голову, но вошедший почтительно поклонился. Словно и не он грубо тыкал ей пару дней назад.
– Ваше высочество, все улажено.
– Он…
– Да. Теперь уже навсегда.
– Б-благодарю вас…
Анелия еще смогла проводить мужчину. А потом упала на кровать и разревелась. От облегчения? От горя? От тоски?
Альдонай его знает…
Больно! И все тут!
– Лидди, вечером мы едем во дворец на бал.
– Мигель…
Лидия посмотрела на брата. Мальчишка. Видит Альдонай – мальчишка.
– Едем. А чему тут радоваться?
– А почему нет? Потанцуешь, развлечешься…
Лидия промолчала. Хотя и могла бы сказать, что толку с того бала…
Рик уже выбрал другую. Все происходящее сейчас – это просто дипломатические реверансы. А она… это просто унижение, через которое надо пройти. Она не красавица. Она не богата. И приданое за ней скромное, хоть и принцесса.
И рана у нее в душе до сих пор не зажила. Предательство – штука такая. Болит и болит… и еще лет двадцать болеть будет… Тоскливые годы. Одинокие годы… Абы за кого отец ее не отдаст, а там… А что будет дальше?
Лидия не знала. Хотя нет, что будет на балу – она знала. Злорадные взгляды, смешки, шепотки… плевать!
Она – Лидия Ивернейская! И всякое быдло ее задевать не должно!
Она – принцесса!
Подбородок поднялся. Лидия была бойцом. Просто не так уж часто ей приходилось драться за себя.
Лиля как раз играла с Мирандой в нарды, когда в дом заявился Джерисон Иртон. И наткнулся взглядом на мирную картину. Две женщины, фишки, кубики…
– Марс!
– А я все равно попробую!
– Давай. Не сдавайся. Это правильно. Может, сведешь к проигрышу без марса!
Игроки и не заметили бы графа, если бы не зарычали собаки. Мири повисла у отца на шее.
– Папа приехал!
Лилиан поднялась медленно.
– Ваше сиятельство…
– Госпожа графиня, – ответствовал Джес, награждая Миранду поцелуем в нос. – Миранда, иди погуляй.
– А вы с мамой не поссоритесь?
– Постараемся. Иди…
– Иди, Мири, и собак забери, – попросила Лиля.
Девочка бросила на нее взгляд и вышла вон. Лиля посмотрела на супруга.
– Итак?
– Госпожа графиня, не настало ли нам время поговорить?
– Если вы так считаете, господин граф, – Лиля фыркнула. Но не сильно…
– Считаю, – честно признался Джес. – По возвращении мне было, откровенно говоря, не до семьи. Дела, отчеты, торговля, гвардия – это заняло достаточно времени. А заодно позволило многое узнать о вас. А еще – не рубить сплеча.
Лиля собралась. Кажется, намечался серьезный разговор?
– Вот как? Кстати, не хотите сока?
– Вина нету?
– Не пью. Могу приказать принести.
– Не надо. Давайте сок. Кстати, с какой поры вы не пьете вина?
– С момента потери ребенка.
Джес разглядывал супругу из-под ресниц.
Красива. Вот никуда не денешься – красива. Будь она такой на свадьбе, он бы считал себя счастливым. Определенно. И уж точно не подумал бы напиваться. И отсылать ее – тоже.
Высокая, с шикарными формами, но тонкой талией, роскошные золотые волосы, белая кожа, зеленые глаза, легкая улыбка и потрясающее чувство собственного достоинства. И где были его глаза? Женщина казалась спокойной, но стакан чуть звякнул в тонких пальцах. Волнуется. И не напрасно.
– И с того же момента вы начали меняться?
– Скорее приходить в себя после отравления.
– Понятно… Итак, я занялся делами. И узнал о вас много нового и интересного.
Лиля молчала. Приемчик был откровенно детский. Что вы узнали? А вот это, и еще кое-что, объяснитесь? Нет. Промолчу сразу.
Не дождавшись реакции, Джес опять перешел в наступление.
– Скажите, почему вы от меня бегаете?
– Потому что мы до сих пор ни в чем не определились.
– Неужели? Например, вы – моя жена. И это определенность.
– Жена – понятие сложное, – Лиля усмехнулась, подавая супругу бокал. – Ее можно оставить в столице, рядом с собой. Можно отослать в Иртон. Можно вообще убить или развестись.
– Можно.
Одной рукой Джес перехватил бокал, а другой привлек женщину к себе. И почувствовал, как она напряглась всем телом.
– Вы меня боитесь?
Лиля усмехнулась. Покачала головой.
– Не так, как вы думаете.
– То есть?
– Я боюсь тех радостей, которыми могли вас наградить любовницы.