Нам противостояли юниты в легких доспехах, покрытых голубой каплевидной чешуей, явно сделанных из кожи какой-то неизвестной мне реликтовой рыбы. На головах у них были надеты звериные шлемы из верхней части черепа леопарда или ягуара — торчащие уши, темные пуговицы глаз, нос и верхняя челюсть. Лицо они оставляли полностью открытым. То ли от морского загара, то ли от природы кожа пиратов казалась на несколько тонов темнее, чем кожа Веймаров. Если последние являлись европейцами, первые походили на карибов. Сейчас буканьерам приходилось несладко. Они были вынуждены пятиться под натиском нашей морской пехоты, которую зычными окриками гнала в бой Юстина, сражающаяся в самой гуще. Калипсо осталась на либурне. Стоя на борту с луком в руках, она выцеливала противников, выбирая жертвы из их задних рядов. Кондратия я вообще нигде не приметил.

Пираты отступили к самой корме и там сбились плотной кучей. Сражались они с яростью смертников, никто не обнаруживал робости или желания сигануть через борт. Больше того, Веймары даже слегка подались назад. Я пригляделся и сразу все понял. Корсарами руководил Игрок, доселе остававшийся в задних рядах. Высокий рыжий детина с конским хвостом, собранным на затылке. В меховой безрукавке, с открытой грудью, он рубился двумя короткими мечами в руках. И делал это мастерски. За каких-то десяток секунд смог уложить не меньше пяти пехотинцев, а потом место перед ним очистилось, и в образовавшийся круг вступила Юстина. Очнувшись, я принялся решительно проталкиваться к ним сквозь ряды наших солдат.

— Привет, Валент. Давненько не виделись, — услышал голос Юстины.

— Добрий ден, — пробасил пират с малоросским акцентом. — Ище бы стильки не бачиться, красуня.

Голос его звучал уверенно и даже насмешливо.

— Это еще почему? Или боишься меня? — поддела его Юстина.

— Та ни. Жалкую. Таку красу пид меч пускати душа не приймае… — неожиданно Валент сделал рывок в сторону, вспрыгнул на борт монеры и, обернувшись, сказал:

— И чого вам, виродкам, вдома не живется? Сами маетеся та и людям заважаете! До побачення, дурни!

И спрыгнул в воду «солдатиком», перед этим удивленно отбив мечом стрелу, пущенную Калипсо. С реи сорвался крупный зелено-красный попугай, сделал круг над нашими головами и, вторя хозяину, несколько раз прокричал:

— Дурни! Дурни! Дурни!

А из воды раздался громкий выкрик Валента:

— Складить сброю! Вони перемогли! Здавайтеся!

Пираты тут же прекратили сопротивление. Я перегнулся через борт и остолбенел. Валент, взявшись одной рукой за плавник нашей акулы, в буруне вздымаемой ею волны резво дрейфовал к берегу. Рядом остановилась подошедшая Юстина.

— Никогда, — отвечая на мой незаданный вопрос, произнесла она.

— Что?

— Никогда мы не натравливали своих животных на Игроков. Наоборот, долг любого питомца — помочь человеку в беде, независимо от обстоятельств. Этот Валент вообще славный парень. Эх, привлечь бы его на нашу сторону! Цены бы не было такому союзнику! Он убрался из Баркида, стоило там объявиться Кезону. Не приемлет никакую власть в любом ее обличье! Батька Махно во плоти. Реинкарнация.

— А до Кезона?

— До Кезона он тоже плевать на всех хотел. Но с Кезоном это стало несколько сложнее. — Юстина повернулась, достала из небольшой сумочки на поясе своего эротичного доспеха маленькую зеленую бутылочку целебного зелья и опрокинула в рот.

Только сейчас я заметил струйку крови, сбегавшую из глубокой резаной раны по ее стройному бедру. Исцелившись, амазонка подала мне книгу Знаний:

— Держи. Это последняя халявная. Дальше десятого придется за каждый левел конкретно впахивать. — Она повернулась к побежденным пиратам, взятым в кольцо Веймарами:

— Вашу посудину мы скоро затопим. Найдите себе плавсредство и убирайтесь с моих глаз долой! Живо!

Вторую монеру, к тому времени продырявленную для верности кормовым скорпионом, также пустили на дно, перед этим тщательно переломав на ней все, что можно. Ее матросы, не дожидаясь расправы, сами поскакали в воду, как зайцы. До ближнего острова было не более километра. Витулум рывками перемещался на этом пространстве, охраняя плывущих к берегу людей от диких местных собратьев. Позже Кондратий, остававшийся весь бой на «Фульминате», рассказал, что от берега в помощь пиратам отчалило несколько долбленых пирог, но, видя, как развиваются события, лодки, не проплыв и половины пути, повернули обратно. Юстина, ничтоже сумняшеся, тут же предложила совершить набег на деревню. Кровожадная дамочка. Но этим планам положил конец вернувшийся из разведки альбатрос. Помимо того что он обнаружил на следующем островке небольшую верфь с двумя заложенными триремами, он наткнулся в часе лета на эскадру из трех монер и двух либурн под дакийскими вымпелами, быстро идущую в нашу сторону. К тому времени все трофеи с монер перенесли на «Фульминату», и лишь водяная воронка зловещим пунктиром указывала на место, где только что были затоплены пиратские суда. Мы в тревожном волнении немедленно легли на обратный курс. Пытаться уйти от погони обманными маневрами не имело смысла — над нами кружило несколько птиц. Явно не из досужего любопытства. Оставалось рассчитывать на попутный ветер, силу мышц гребцов и богиню Фортуну. Юстина дала своему питомцу полчаса отдыха и погнала его домой в Альба Лонга вызывать подмогу. А мы раздавили на мостике несколько бутылок вина за удачную экспедицию и мой десятый левел. Я недолго думая взял Владение Оружием. Участие в массовой резне натолкнуло меня на эту идею.

За столом все оживились. И даже Калипсо показалась не капризной фифой, а вполне свойской девчонкой. Насчет Кондратия у меня и сомнений не было. Он был отличным дядькой — открытым, добродушным, компанейским. Юстина благосклонно улыбалась, слушая нашу болтовню, и думала о чем-то своем. Командир первой центурии делил трофеи. На мою долю достался какой-то хлам, тянувший на полсотни сестерциев. Если у пиратов и было что-то награбленное, они очень предусмотрительно переместили это на берег или попросту пошвыряли за борт.