— Что скажешь? — Она не выдержала затянувшейся паузы. Я еще немного помолчала, определяясь со своими чувствами, а потом выразила полный восторг:

— Класс! Просто шедевр! Тимур превзошел себя.

— Да? — В голосе Тамилы я уловила чуть больше беспокойства, чем можно было бы предположить.

— Ну, конечно! А сколько времени? Не пора ли написать Тимуру записку?

Оказалось, что уже половина четвертого и скоро приедет Тамилин поклонник. Вот и чудненько! Мы написали моему мужу целое послание. Пока трудились над рукописью, подъехали «Жигули». Хозяйка страшно засуетилась, когда я отдала ей записку для Тимура. Она долго причитала на тему: «Как же так, как же так» и «Если бы был телефон». Потом мы уехали. На обратном пути я уже не любовалась просторами степи. Я лихорадочно соображала, что мне делать дальше.

Домой мы прибыли часов около девяти вечера. Тамила сразу нырнула в душ. Я дождалась, пока польется вода, достала сумку Тамилы и взялась проводить первый в своей жизни обыск. Результаты обыска были предсказуемы: паспорт на имя Натальи Вячеславовны Тамилиной и визитные карточки агентства «Нью Артист». Я утащила одну. Потом проверила мобильник — среди огромного количества номеров местных и московских я обнаружила один с подписью «Кирин». Хороший улов, однако.

Внезапно зазвонил телефон. Я быстренько сложила изучаемые предметы обратно в сумку и подошла к аппарату. Звонил Седов.

— Значит так, — сказал он возбужденно. — Ты выиграла! Это уже точно. Сегодня днем в контору Новохатского приходила сама мадам Кострова. Лера не услышала, о чем они там говорили, но сунулась в кабинет начальника, якобы с какой-то важной бумажкой, а там Кострова слушает кассету с показаниями мужа. Уже выходя от Новохатского, прокурорша сказала громко: «У меня нет сомнений. Сейчас я слышала правду!» Представляешь?!

Я не видела причин для ликования.

— Ну так что? Какая разница, что она там услышала и какие выводы сделала! Он ее муж, и она все равно все силы приложит, чтобы облегчить его участь и минимально затронуть его так называемое доброе имя!

— А вот и нет! У меня куча знакомых в прокуратуре, и все они в голос твердят, что Кострова — баба принципиальная, против своей совести не пойдет!

— Ты так считаешь? — Может, он и прав. Седов крутится среди всех этих людей, знает подноготную, почему бы и не поверить ему?

— Можешь сходить на могилу своей матери, — серьезно и торжественно произнес Павел. — И сказать ей, что ты смогла отомстить за ее смерть!

— Ты говоришь с таким пафосом, что даже странно. Скажи правду, почему ты так беспокоишься о моем деле? Сначала чуть ли не сумасшедшей обозвал, а теперь такой добрый…

Он смущенно рассмеялся, и я невольно представила себе, как забавно наморщился сейчас его нос в рыжих веснушках.

— Мне кажется, — признался он, оборвав смех, — я виноват перед тобой, что сразу не поверил тебе, а поверил преступнику в белом халате. Теперь вот чищусь, бегаю, звоню!

— Не поверил в то, что меня хотят убить?

— Нет, в то, что Костров убил твою мать.

— А мне показалось, что ты поверил сразу! — удивилась я.

— Нет, не сразу. Я очень долго в этом деле рылся, свидетелей опрашивал. Когда узнал, что ты уже везде побывала и всем накостыляла — вообще обалдел! Но разобрался, кто есть кто. И только вся эта судейская возня меня волновала. Новохатский еще тот жук! Он будет землю есть, чтобы только своего клиента сделать белым и пушистым. Да еще жена Кострова! Думал — моя работа пойдет коту под хвост. Теперь же я уверен: засадим мы этого вивисектора! Тем более что эксперты подтвердили: ДНК, полученное из образца крови, взятой с картины твоей мамы, и ДНК трупа, обнаруженного пять лет назад, совпадает! Это значит…

— Я поняла, Паша, — прервала я его немного бесцеремонно. — Что же, справедливость должна восторжествовать… Ладно, мне спать пора… Спасибо тебе за все, Паша. Пока!

— Пока, — отозвался он.

Я отсоединилась. Наиболее сильное эмоциональное впечатление из всего разговора на меня произвели слова Седого о могиле моей мамы. Это было бы красиво, конечно, но мой агностицизм исключает подобные знаковые действия. Я представила себе наше городское кладбище, огромное поле могил, где похоронены большинство моих родственников. Мама, тетки со стороны отца, двоюродные бабки и деды, бабушка Маша… Кстати, дед ведь тоже просил похоронить его в Гродине! Отец что, забыл об этом?

Недолго думая, я набрала папин мобильный номер. Связь у него крутая — хоть в Москве, хоть в Питере, хоть у черта на рогах связаться можно! Он ответил почти сразу:

— Садков, слушаю вас!

— Папа, почему ты решил деда в Питере хоронить? Он же при тебе говорил, что хочет в Гродине! — выпалила я.

— Варя, — вкрадчиво ответил папа после небольшой паузы. — Варя, а что, дедушка умер?

— Так от тебя же телеграмма пришла… — я растерялась только на мгновение. — Это не ты телеграмму послал, да?