Она говорила о проекте так, словно он работает уже не первый месяц. Между тем он был только что запущен.

— Вы знали его лично?

Она даже замахала рукой:

— Ну что вы! Когда я захожу в те помещения, где принимают детей и подростков, где они играют и разговаривают, сидят за компьютерами, температура там сразу снижается на несколько градусов. Мое место — тут.

— Вы — образ врага? — спросил Бен.

— Меня лучше держать за закрытыми дверями, — улыбнулась доктор Кин.

— Это действительно был несчастный случай? Я говорю о падении Кэмерона.

Какую-то долю секунды она колебалась:

— Вы спрашиваете потому, что ходят слухи о самоубийстве?

— Потому что несчастный случай в принципе может быть спровоцирован.

Она взглянула на часы:

— И кто же, по-вашему, мог это сделать?

— Родители, которым надоело кормить еще один лишний рот…

— Какая чудовищная мысль!

— Но не такая уж невозможная.

— Совершенно невозможная! Как такое могло прийти вам в голову?

— А если не родители, то, может быть, кто-то еще?

Доктор Кин засмеялась, но самоуверенность ей на миг изменила:

— Мистер Эдвардс, вы шутите, да? Вошли в роль журналиста, ведущего расследование? — Она отмахнулась. — И откуда у вас только такие идеи!

Бен улыбнулся, она улыбнулась, все опять успокоилось. Он понял, что пора уходить, попрощался, доктор Кин проводила его к черному ходу, через который он сюда пришел, и там он постоял в темноте, сам не зная, чего еще ждет. Он проверил мобильник, не звонил ли Сандер. Нет, не звонил. Зато звонила Нина. Он послал ей коротенькую эсэмэску: «Работаю над новым очерком. Очень занят». Когда он убрал телефон, дверь черного хода открылась, и из нее вышла доктор Кин.

— Вы что-то забыли? — спросила она в привычном деловито-сердечном тоне.

— Мне позвонили, — соврал Бен, похлопав себя по карману.

— Где вы поставили машину?

— Я приехал на автобусе, — сказал он и пояснил: — Я живу в Даддингстоне, оттуда сюда всего несколько минут.

— Да и зачем рисковать, чтобы у вас тут сперли покрышки! — Она рассмеялась. — Счастливо вам добраться до дома! — пожелала она ему на прощание, обернувшись на ходу.

— И вам того же, — отозвался он и, чуть-чуть обождав, двинулся в ту же сторону, куда удалилась она.

Доктор Кин не боялась, что у нее сопрут покрышки. Она оставила свою машину прямо посреди дороги. Очень может быть, что тут уже все знают, чья это тачка и что ее лучше не трогать — выйдет себе дороже.

Светло-серый родстер-«БМВ».

«Почему она ему соврала?» — подумал Бен, глядя, как машина медленно тронулась. Родителей Кэмерона она, конечно же, знала. Всего несколько часов назад она заходила к ним в квартиру.

— Плевал я на вас. С меня хватит, я больше не согласен.

Кэмерон выскочил из кухни, выбежал в прихожую, оттуда — за дверь.

— Стой, черт тебя подери. Чего это ты выдумал?

Колин погнался за сыном на лестницу. Они бежали наверх все выше и выше, выше и выше.

На десятом этаже Кэмерон остановился.

— Не подходи — убью! — сказал он.

Колин остановился, тяжело дыша, глядя на Кэмерона выпученными глазами:

— Слушай, парень, давай поговорим.

— Убью! Всех вас убью!

Кэмерон помчался дальше наверх.

«Что это с парнем?» — спрашивал себя Колин. Мальчик уже не первый день говорил, что всех поубивает. Надо было прислушаться, отнестись повнимательнее, но они подумали, что это так, одна болтовня. Из-за того, что по телевизору показали тот фильм про мальчишку из какой-то школы в Германии, который сбился с панталыку. Вся дрянь от этого телевизора, подумали они. Выдрючивается парень, чтобы нас попугать.

Он поднялся за Кэмероном до двери, ведущей на крышу. Кэмерон захлопнул ее за собой. Колин дернул за ручку, но дверь заклинило. Наверное, сын чем-то ее припер. Колин с разбегу толкнул ее. Еще раз разбежался. И еще раз. Он кричал, звал Кэмерона и все еще надеялся, что сын его только пугает.

Наконец дверь подалась. Какая-то жалкая деревяшка помешала ее сразу открыть, и этого времени было достаточно, чтобы Кэмерон подошел к краю крыши.

Он просто стоял там и смотрел вниз. Казалось, что он совсем успокоился.