Он начал раздеваться. Вдруг послышался тихий стук в стекло, будто дятел долбил дуплистое дерево. Яан взял лампу и подошел к окну. Прижавшись лицом к черному запотевшему стеклу, на дворе стояла Анни. Ее большие глаза серьезно смотрели на Яана, губы не двигались.

Яан поспешил отворить дверь. Кай спала первым сладким сном, она не проснулась. Только Маннь взглянула на гостью сонными глазами. Анни, проходя, молча погладила ее по головке и направилась прямо в каморку, где Яан только что читал.

— Я улучила минутку и прибежала, — зашептала она, переводя дыхание. — У нас жених Мари, никто не заметил, как я ушла.

Яан поставил коптилку на стол, пододвинул Анни скамейку, а сам прислонился к стене. Оба молчали.

— Я пришла к тебе с просьбой, Яан… — проговорила наконец Анни. И когда она подняла на юношу свои большие ясные глаза, тот сразу понял.

— Говори, — сказал он.

И тогда в простых, спокойных словах Анни высказала все, что тяжким грузом лежало у нее на сердце. Она не жаловалась на свои мучения, которые ей приходится терпеть от домашних, она пришла только ради самого Яана, пришла, чтобы предостеречь его, напомнить ему, какие неприятности он может на себя навлечь, ободрить его, уговорить его быть осмотрительнее, осторожнее — для его же собственной пользы. Она не навязывала ему своих советов, не докучала ему, не мучила его, она ничем не задевала его самолюбия, ни единым словом не заикалась о том, что сама может подумать о нем плохо. Она беспокоилась о его добром имени, о том, чтобы никто не смел кинуть в него грязью…

Яан без утайки рассказал ей все. Он ничего не скрывал и не оправдывался. Да, он допустил ошибку, оказавшись в тот злосчастный вечер в компании подозрительных парней. Честно рассказал он и о том, что занял у Каареля деньги. Яан поклялся выполнить просьбу Анни и порвать всякие отношения с Каарелем, Юку и другими.

Анни заглянула ему в глаза и прошептала:

— Я это знала. Теперь я спокойна… Но разве ты обязательно сам должен в четверг отнести Каарелю деньги? Не мог бы ты с кем-нибудь их передать?

Яан задумался.

— Передать? С кем? Мне кажется, так не годится. А вдруг тот, кому я поручу отнести деньги, почует недоброе и раззвонит по всей округе? А тех парней я разозлю, если не приду, и они будут меня везде обливать грязью. Лучше уж я сам пойду и постараюсь от них отделаться. Я сумею… Ты не бойся… только не бойся.

— Тогда иди… Я не боюсь.

Анни встала и протянула Яану руку — как друг, как товарищ. А у него не хватило смелости обнять ее, поцеловать, сказать на прощанье ласковое слово. Сделай это, ему казалось, он поступил бы легкомысленно, обнаружил бы слабость. Ведь Анни пришла к нему такая серьезная. И он только крепко пожал ее руку.

На следующий день Яан отвел овец к покупателю и получил за них цену, о которой условились. От денег Каареля у него оставался еще рубль. Добавил к нему два — стало три, ровно столько, сколько нужно было, чтобы вернуть постыдный долг. И в четверг вечером Яан с тяжелым сердцем направился в корчму Лехтсоо.

К великому изумлению матери, Яан пропадал до поздней ночи. И пришел совсем пьяный — второй раз в жизни он был так сильно пьян. Мать спросила его с горечью, что с ним такое случилось. Яан не ответил, повалился одетый на кровать и сразу захрапел…

Ничего не сказал он ей и наутро. Лицо у него было бледное, глаза ввалились, губы пересохли. Он не смел взглянуть на мать, хотя она ни единым словом не упрекнула его. Освежив лицо ледяной водой, Яан тотчас ушел.

— Ты надолго? — крикнула ему вдогонку мать.

— Не знаю.

Он шел, как видно, без всякой цели. Брел медленно, сворачивая то в одну, то в другую сторону. Глаза его горели от возбуждения, мыслям было тесно в голове. Он размахивал руками, бормотал обрывки слов, вдруг останавливался посреди дороги.

Домой Яан вернулся только к обеду.

Ночью он громко бредил во сне, то и дело произносил имена Каареля Холостильщика, Юку Кривой Шеи и еще чье-то, неизвестное матери.

Утром мать спросила, сдержал ли он слово, развязался ли со своими подозрительными приятелями.

— Да, — сквозь зубы процедил Яан, глядя в угол, как набедокуривший мальчишка.

— Правда?

— Не мог же я им в лицо сказать: уходите от меня, терпеть вас не могу! Они бы меня вздули… Распили вместе несколько бутылок, поговорили, и я ушел домой… Кто знает, может, они мне еще когда-нибудь пригодятся в жизни.

Женщина печально посмотрела на него.

— Ты так думаешь?

— Ничего я не думаю, — ответил Яан, — но все возможно… Деньги, которые я занял у Каареля, нам ведь были нужны.

— А деньги ты ему все же вернул?

— Он не хотел брать, как я ни настаивал. Потом взял рубль, а два мне оставил… Я в этом не виноват.

Мать поглядела на осунувшееся лицо Яана, на его воспаленные глаза и покачала головой.

— Что же, он подарить хочет тебе эти деньги?