У Григория вытянулось лицо. А Василий же начал от чего-то хищно подхихикивать. Это не укрылось от внимания репортёров и они тут же насели на обоих с вопросами.

Василий тут же стёр с лица ехидство, сделался серьёзным и запузырил речь.

— Господа! Моё мнение таково. В Европе назревает кризис. Он может вылиться в войну. Причём эта война будет уже не локальным конфликтом. В него будет вовлечено практически почти всё население мира. Хотя бы потому, что будут воевать метрополии. А если воюют метрополии, то и колонии будут воевать с колониями. Что это значит? Это значит, что мы стоим на пороге Первой Мировой Войны.

Публику неприятно резануло это словосочетание — Первой Мировой Войны. Особенно «Первой», так как предполагал, что после неё будет Вторая, а возможно и далее…

— Эта бойня, по большому счёту, абсолютно бессмысленна. — продолжил Василий. — так как ресурсов планеты хватит на безбедную жизнь населению в десять раз большему, нежели сейчас. Просто англичане решили сделать так, чтобы им и только им достались все сливки. Это понимают практически все, но некоторые страны думают, что смогут тут что-то выгадать для себя. Как союзники. Да могут. Но это ничего не меняет. А так как вся Eвропа, подспудно понимает кто виновник многих будущих бед, то их сознание порождает чудовищ. Ведь не зря говорится — сон разума порождает чудовищ. И тот сон разума, который сейчас объял английский парламент, он не только приведёт к миллионным жертвам, но и к крушению Британской Империи.

Будущее отбрасывает в прошлое свою тень. Одни люди могут «прочитать» эту тень. Другие её только ощущают. Но вместе это складывается в ожидание катастрофы. И это ожидание выливается в катастрофы, типа «Ламаншского инцидента». Ведь мы видели тот вихрь — овеществлённое ожидание той самой, предстоящей катастрофы. Один из Всадников Апокалипсиса.

— Так вы можете «читать тень, которую отбрасывает наше будущее»? — постарался уточнить репортёр.

— Очень смутно. И всё, что мы прочитали — мы публикуем.

— А какие из Всадников, уже замечены Вами? — тут же вклинился другой репортёр.

— Не нами замечены. Мы лишь интерпретаторы того, что видят люди Европы. А их пока два — Смерть и Мор. Возможно, то, что погубило корабли с войсками из Портсмута — это Третий Всадник — Война.

— А существуют ли естественно-научные объяснения всем этим феноменам?

— Конечно есть. Просто европейская наука до понимания этих процессов и явлений очень сильно не доросла.

— Уж не хотите ли вы сказать, что у Вас оно есть?

— Мы только начали к нему приближаться. — сдержанно и уклончиво ответил Василий. — но так как в этих знаниях мы существенно обогнали коллег из Европы, нас там просто не понимают. Ну что же — мы подождём, когда наши предсказания, основанные на этом новом знании, просто тупо сбудутся.

— И когда по вашему мнению грянет эта самая Первая Мировая Война?

— Если не будет мощной эпидемии в Европе, — многозначительно указал Василий, — то, вероятность начала этой Войны, распределена с 1913 по 1916год. Наиболее вероятный же год начала войны — 1914-й.

Скормив таким образом, нужную сенсацию «собакам», братья отправились искать гостиницу для остановки. Ну и для оборудования первой базы-форпоста.

Почему-то Российская Империя, по молчаливому согласию братьев мало-помалу начала восприниматься как некая территория для завоевания. Какого именно завоевания, братья понимали пока смутно.

Однако, когда уже ехали на тарантасе, нанятом тут же в порту, Василий сказал на санскрите. Чтобы даже самые случайные чужие уши — например извозчика — не могли понять что говорится.

— Я тебе ещё не говорил об одном интересе, связанном с Европейской паникой. А её можно тут использовать на полную катушку. Помнишь, я говорил, что раскрутка паники нам очень выгода?

— Какой это? — заинтересовался тут же Григорий.

— Сейчас здесь неизвестны антибиотики. Если мы сейчас начнём их производить в промышленных масштабах…

— Я понял!

Первая экскурсия по городу вышла спонтанно — на извозчике. Пока ехали смотрели по сторонам. Оба брата были в своё время в Санкт-Петербурге, но уже спустя сто лет. Так что многие из тех мест, что сейчас проезжали, они помнили. В сущности, они не поменялись никак. Разве что через сто лет вывески были уже другие, да и транспорт не на гужевой тяге, а на бензине и электричестве.

Сильно повеселили «автобусы» тех времён — омнибусы. Эдакий открытый со всех сторон вагон, с длинной подножкой в виде толстой доски вдоль колёс, запряжённый парой лошадей. Просто представлялись те же самые автобусы, но уже более поздних эпох по сравнению с этими.

Люди.

Люди всё также как и через сто лет суетились, спешили куда-то, словом, занимались своими делами, но вот одеты были совершенно не так. Мода и порядок шляться по жаре в пиджаках, в конце двадцатого, в начале двадцать первого века, казалась не просто нонсенсом. Однако, здесь братья не рискнули ей перечить. Впрочем, следуя уже обычной своей паранойе, оба были вооружены. Зачем — это уже родная паранойя могла вразумительно ответить. Но ей слова не давали.