Медленно стерев с лица удивление, и приняв самоуверенный вид она шагнула навстречу поднявшимся из-за столов братьям. Те тоже, вслед за Натин справились с удивлением и теперь разглядывали появившуюся даму даже с некоторым интересом.

Натин подошла ближе к братьям.

Что бросалось в глаза сразу же, вела себя она настороженно.

Вероятно, что-то произошло с тех пор, когда они видели её последний раз. Что-то сбило с неё кураж. Тем не менее, хозяйка не успела представить гостью, как она заговорила сама. Причём с братьями.

И это было ясно хотя бы потому, что заговорила она с ними на санскрите.

— Приветствую вас, братья Эсторские. Можете не представляться, я уже и так знаю как вас здесь зовут.

Вместо насмешки, которую ожидали братья — вежливая улыбка.

Ну… Хорошо. Братья молча кивнули.

— А можно ли поинтересоваться как Вас сейчас величать? — также на санскрите поинтересовался Григорий.

Натин благосклонно кивнула и выдержав паузу ответила.

— А пусть нас здесь представит хозяйка. Ведь так положено по местному этикету?

Сказав это она обернулась к растерянно слушавшей до сих пор их разговор держательнице салона и также благосклонно кивнула.

— О-о! Господа… Вы уже знакомы с госпожой Юсейхиме… — раскланялась она с братьями и стараясь замять неловкость. Но по всему было видно, что её аж на части рвёт от любопытства. То, как эти трое разговаривали, и какими взглядами обменялись, не укрылось от внимания хозяйки.

— Господа! — обратилась она к остальным. Все тут же навострили уши. Но зря. Дальше хозяйка, распираемая от гордости, закатила целую приветственную речугу, на тему «нас удостоила чести посетить госпожа…» и т. д. и т. п. Но заметив, что Натин проявляет некоторые признаки демонстративной скуки тут же закруглилась и объявила.

— Прошу любить и жаловать: госпожа Натин Юсейхиме!

— … -СамА! — не удержался и «подложил язык» Василий.

— Простите? — растерялась хозяйка.

— К её титулу стоит добавлять в конце уважительное «-самА». Я прав, химе-самА?

Натин улыбнулась краем губ.

— Совершенно излишне знать значение моей нынешней фамилии здесь… Младший принц Васса дин Эстор. — произнесла она на санскрите. И добавила по-русски — Вы же не требуете здесь в России прибавлять к своему имени «синно-сама»?

— Нет! — поспешно ответили братья.

— Вот и договорились! — также по-русски сказала Натин.

— Ворон ворону глаз не выклюет. — прибавил на санскрите Григорий. — Или если слегка переиначить — «Прогрессор прогрессору…»?

Натин ещё больше усмехнулась и с интересом посмотрела на Григория.

— Вы абсолютно правы Румата-доно. — сказала она снова на русском, чем ясно дала понять, что сейчас не стоит болтать на санскрите и не место для выяснения отношений.

Всё это время те, кто заметил оговорку Василия в самом начале, со страхом взирали на всю троицу. И было из-за чего. Ни Натин, ни братья друг перед другом не «сгибались», тем самым демонстрируя равные статусы.

В последствии эти игры вполне могли выйти боком. Но сейчас главным была новость: в этом мире не только они, но и представитель могущественной трансмировой цивилизации прогрессоров.

После посещения салона, трое господ-профессоров, добирались до дому. Ехать долго, да и бричка двигалась не спеша, под светом немногочисленных газовых фонарей.

Так что сама обстановка способствовала неспешной беседе трёх давних друзей. Тем более, что события на последнем салоне жгли язык.

— Вы знаете экзотические языки. — как утверждение толкнул один из них приглашая высказаться. И высказаться насчёт братьев Эсторских, которые опять, в присутствии других людей общались на каком-то очень странном языке. Доселе не слышанном в почтенном Питерском обществе. По крайней мере в той части, к которой принадлежали диспутанты.

— Никакие они не экзотические. — возразил тот, к кому обращались. — Один — язык жителей страны Ниппон. Второй — тот, на котором написаны священные тексты Буддизма. Санскрит. Но очень сильно изменённый.

— Уж не хотите ли вы сказать, Викентий Иванович, что они разговаривали на одном из этих языков?

— Всё не так просто Николай Дормидонтович!

Знаток языков, он был полиглотом и знал их уже около тридцати, сделал небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. Слушатели терпеливо ждали. Тем более, что он половину времени, проведённого на салоне разве что не подпрыгивал от возбуждения. Потом же пообещал всё объяснить после салона. Когда всё закончится. Было ясно, что он не только услышал, но и понял. Вот только что?