Она заметила, что опять надевала и накалывала уже снятые на ночь запястье и брошь.

– И всё выворачивают против нас! Вот произвели облаву на биржевиков-маклеров на Ильинке, обнаружили 70 евреев без права жительства, – так пущен слух, что маклеры – сплошь евреи. Не стало разменной монеты – опять евреи виноваты. Не хватает каких-то продуктов, дороговизна, – так евреи прячут. Теперь – эти пристрастные обвинения Рубинштейна и сахарозаводчиков. Допустим, они персонально и виноваты – так и судить персонально, но без расширения этой отравы: во всём и всегда виноваты евреи! За всё, что с государством происходит, – должны отдуваться своими боками евреи!

Влекла её страстность более сильная, чем у неё выражалось на сцене.

– Конечно, нас всегда держали в гнёте и легче всего обратить народный гнев на нас, отвлекая от подлинных виновников. И конечно, погромные настроения стольких лет как же не дадут плодов? Ещё процесс Бейлиса не остыл, у нас ещё слишком живы от него раны. Так ясен этот замысел: на еврейском вопросе расколоть русское общество, единое в своём отрицании режима. Теперь пропитывают антисемитизмом и армию, чтоб и недовольство войск направить туда же. С безстыдством раздули эту шпиономанию – обыскивают синагогу в поисках безпроволочного телеграфа! Из Курляндской, Ковенской, Гродненской выселяли, как экзекутировали: старых, слабых, больных, ужасные случаи рассказывают. Алина Владимировна, вы поставьте себя на их место, что значит выселяют: в несколько дней отрывают от очагов, от скарба, с которым прилажена жизнь, и кати куда-нибудь на Волгу, или даже в сибирскую деревню, – где устроиться? чем жить? что есть? как детям расти?! И теперь предателя Сухомлинова вот выпустят гулять по столице – а евреи так и застряли по деревенским ссылкам. И мало того: беженцев заставляют насильно работать, вводят новое крепостное право, люди перестают принадлежать себе.

Да ранило её в еврейском состоянии не только то, что врез'aлось в тело, грубо ударяло или гнуло, но даже легчайший задев по волоску, с защитной чуткостью она вздрагивала ещё прежде, чем этот волосок задет, ещё только предвидя, что сейчас его заденут:

– И эта шпиономания мне особенно больна потому, что связывается с обвинением евреев в трусости, изо всех наших унижений – самое обидное. Вот этот мой брат Лазарь, которым я восхищаюсь, в Пятом году в Киеве создал из юношей отряд еврейской самообороны, с упоением ходил на ночные дежурства с револьвером – и впервые почувствовал, как это чудесно: не бояться! если умереть, то в схватке!

И в ясных глазах Алины не встречая скрытой насмешки, совсем уже прикровенно, перед тем как свет погасить, в ночном халатике:

– Наша история рассказывает, какими львами наши мужчины умели быть. В общественной жизни – и сегодня это видят уже все. А в военной – нет такой ситуации, а возникнет – они себя проявят.

И лампу уже задувая:

– Я не только не угнетена, но я – горда и счастлива, что я – еврейка! Что я из породы этих талантливых, справедливых, сильных духом и – храбрых людей. Да, храбрых! Спокойной ночи.

Для того и ездила она в этой жуткой труппе, по этим нелепым концертам, отрывавшим её от семьи, с тяготами переездов, с неудобными ночлегами, с декламацией, не всегда понятной молчаливой полуграмотной толпе, – чтобы отрабатывать честно долг перед войной и перед армией, и отнимать аргументы против евреев. Каждый по силам.

…После выступления Румынии путь на Балканы открыт. Не затянется и конец предательской Болгарии, теперь замкнутой со всех сторон…

– Теперь, сказал генерал-лейтенант Брусилов корреспонденту, левый фланг русской армии вполне обезпечен от всяких неожиданностей. Дух румынской армии великолепен. Генерал Брусилов уверен, что Австрия не сможет особенно долго защищаться, и война может окончиться в августе 1917 года.

УЖАСНАЯ НАХОДКА в саду германского посольства в Бухаресте: взрывчатые вещества… культура САПА…

…В Германии плохо уродилась картошка, давно нет хлеба и мяса. А кольцо неумолимой блокады…

ТВЁРДЫЕ ЦЕНЫ НА ХЛЕБ И КРЕСТЬЯНСКИЕ ИНТЕРЕСЫ.

Современная психология деревни: крестьяне стремятся сберечь на чёрный день основу своего существования – хлеб. Утвердить закон о твёрдых ценах может лишь вмешательство организованных общественных сил.

…телеграмма от министерства земледелия… Устанавливается твёрдая цена на муку. Этой телеграммы мы ждали как манны небесной… Она развязала нам руки… Установление твёрдых цен исключает даже мысль о недостатке муки… Сельское население должно встретить эту меру с гражданским мужеством.