Шрифт:
…наши и румынские войска несколько отошли…
…Россия приблизится к зениту своей мощи в будущем году. 99 % русских требуют продолжения войны до окончательной победы. Будущим летом решится исход войны…
НОВОЕ ИНТЕРВЬЮ ГЕНЕРАЛА БРУСИЛОВА. «Война нами уже выиграна, – сказал доблестный русский генерал английскому корреспонденту, – вопрос лишь во времени. Неудачи румын не имеют серьёзного значения…»
…Times: «Теперь мы все – за Россию. Будем надеяться, что эти горячие чувства не заменятся равнодушием».
Вывоз мужского населения Сербии австрийцами…
…следует признать, что Германия, благодаря своевременно принятым тщательным мерам строгого порядка и экономии не испытала до сего времени существенного недостатка тех или иных продуктов…
…В Петрограде объявлено переосвидетельствование белобилетников.
ИЗОБИЛИЕ МЯСА В ПЕТРОГРАДЕ…
…Главный совет Союза Русского Народа считает, что в настоящее время России никакая революция не угрожает, всё это выдумки…
…В настоящее время наступил maximum всех солнечных и земных магнитных явлений… В течении предстоящей зимы в Петрограде можно будет часто наблюдать полярные сияния.
«МНЕ ВСЁ РАВНО, КТО УБИВАЕТ НЕМЦЕВ» – ДЖЕК ЛОНДОН.
…Скорбная весть о кончине писателя… Таким образом приведенные выше слова звучат предсмертным заветом…
ПОЛНУЮ СТОИМОСТЬ ПЛАЧУ за бриллианты, жемчуг, золото… Ювелир Фистуль.
БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА мгновенно и безошибочно раскрываю магическими картами.
Молодая интеллигентная барышня предлагает массаж общий и местный…
РУССКИЙ КУЧЕР, знает троечную езду…
11
В этом году Алина твёрдо решила, что больше не поедет свидаться с мужем у фронта, довольно этих унижений. Захочет – приедет сам, как другие офицеры приезжают.
И значит, в этом октябре, в конце, ей предстояло встретить свой день рожденья без мужа. Обдумывала, как же бы его отметить пооригинальней, чтоб запомнился этот день. Кого бы позвать? (И вдруг бы! – как-нибудь разыскался бы да нагрянул даритель розового букета?.. Что бы тогда?..)
Но всё это задумывала Алина отчасти и через силу: и с деньгами было скромно (с ценами высоко), и на самом деле трудно было ей собрать смелость на слишком эксцентричный шаг. И уж она думала: просто уехать к маме в Борисоглебск да повидать кой-кого из подруг юности?
И вдруг в пятницу, 14-го, пришла от Жоржа телеграмма – да откуда! уже из Киева: что в субботу он будет в Москве! Замечательно! Милый! Ну, тут я тебя расшевелю! Не был в Москве с тех пор, как отчислили из Ставки, и тогда-то три дня.
И получалось – почти за две недели до дня рождения. Ну, всё-таки не вовсе потерянный человек.
И – облегчение: не напрягаться, не силиться на что-то экстравагантное. Ничего не изобретать, а по-домашнему, так и легче. Всегда легче жить, как жизнь течёт сама.
Как раз в пятницу пришла и черезденная прислуга. Кинулись с нею стряпать и квартиру приохорашивать – постирать и сменить тюлевые занавески на окнах, кружевные накидки на столиках, выбить ковры и коврики – Жорж совсем забыл о домашнем уюте, так любовно напомнить ему каждой мелочью, и каждой подушечкой на диване.
А жили они с 14-го года, как счастливо вырвались из Вятки в Москву, – в удобном, приятном новопостроенном доме на Остоженке между Ушаковскими переулками, против Коммерческого училища. Чистая красивая лестница, мраморные ступеньки, коричневые плитки на площадках, трогательные звонки-ушки – «прошу повернуть». Чёрной лестницы не было, но был чёрный отвод марша в конце, чтобы с отбросами не выходить через парадное. Отопление было центральное, и в трудную осень, как сейчас, при дорогих дровах, не думать о топке, эта забота была – священника, построившего и содержавшего их дом на земле своей Успенской церкви. И – чудесна, теперь уже привычна и полюблена их квартирка в три комнаты на третьем этаже с окнами на Остоженку и на церковный двор. Из этих боковых окон ещё лучше виделась улица, сверху и вдаль, прямо к штабу Московского военного округа, куда Жорж и перевёлся в 14-м году. (И где у него сохранялись обширные знакомства, так что мог бы он и сейчас перекомандироваться сюда из полка – но отклонял даже намёки.)
Ещё поздно вечером Алина перекладывала любимые предметы мужа, представляя и вспоминая, как ему удобнее дотянуться и повернуться от письменного стола. Устояние семьи – это дом, и каждая мелочь в нём должна быть хороша, уместна, приспособлена, помогать жить, привязывать. А у Алины как раз есть ощущение единственной верности расстановки предметов, развески фотографий по стенам. За два года своей передряжной фронтовой жизни Жорж отвык, у него уже нет связи с домашними вещами, но должна вернуться! – после военных неудобств он особенно оценит их.