— Хватит? — поинтересовался он, увидев, что Мегрэ не один.

— Порядок.

Не прекращая курить, Мегрэ принялся за пиво и сандвичи, не забыв при этом пододвинуть кружку бригадиру.

— Дальше…

— Я опросил проводников поезда. Они подтвердили, что в поезде был безбилетник. Или убийца, или убитый. Судя по всему, сел в Брюсселе с другой стороны вагона. В пульмановском вагоне спрятаться легче, чем где-нибудь: в каждом вагоне есть большое багажное отделение. Латыш заказал чай между Брюсселем и границей, пролистал кучу английских и французских газет с финансовыми вкладышами.

Между Мобёжем и Сен-Кантеном посетил туалет. Проводник это помнит, так как, проходя мимо, Петерс Латыш сказал: «Принесите мне виски».

— И он скоро вернулся на свое место?

— Четверть часа спустя он уже пил свое виски. Но проводник не видел, как он вернулся.

— Потом никто не пытался попасть в туалет?

— Подождите! Одна пассажирка пробовала открыть дверь. Замок заело. Только в Париже проводник сумел взломать дверь и обнаружил, что в замке были металлические стружки.

— До этого никто не видел двойника Петерса?

— Никто, иначе на него обратили бы внимание, поскольку вид у него был обтрепанный — в таком виде не ездят в фешенебельных поездах.

— Какая пуля?

— Стреляли в упор из шестимиллиметрового пистолета.

Выстрел вызвал такой ожог, что врач считает: его одного было бы достаточно, чтобы наступила смерть.

— Следов борьбы никаких?

— Ни малейших. Карманы пусты.

— Знаю.

— Минутку. Я все-таки нашел вот это в жилетном карманчике, который был застегнут на пуговицу.

И Торранс вытащил из своего портфеля прозрачный конвертик из вощеной бумаги, в котором на просвет была видна прядь темных волос.

— Покажи.

Мегрэ продолжал жевать сандвич и прихлебывать пиво.

— Волосы женские или детские?

— Судебно-медицинский эксперт считает, что женские. Я оставил ему несколько волосков, которые он обещал досконально изучить.

— Что дало вскрытие?

— В десять часов все было готово. Приблизительный возраст тридцать два года. Рост — один метр шестьдесят восемь сантиметров. Никаких врожденных физических недостатков. Однако плохое состояние печени позволяет предположить, что мужчина страдал алкоголизмом. В желудке найдены остатки чая и почти переваренная пища, состав которой сразу определить не удалось. Результаты поступят завтра. Как только исследования закончатся, тело доставят в Институт судебной медицины, где оно будет храниться во льду.

Мегрэ вытер губы, перешел на свое любимое место у печки и протянул руку, в которую Торранс привычным жестом вложил пачку табака.

— Ну а я, — начал комиссар, — наблюдал, как Петерс или тот, кто занял его место, устраивается в «Мажестике» и обедает с супругами Мортимер Ливингстон, с которыми, судя по всему, у него была назначена встреча.

— С миллиардерами?

— Именно! После обеда Петерс поднялся к себе в номер. Я предупредил американца. Мортимер тоже поднялся к себе. Они, по всей видимости, договорились куда-то идти втроем, поскольку миссис Мортимер скоро спустилась вниз, наряженная в вечерний туалет. Десятью минутами позже стало известно, что мужчины исчезли. Латыш сменил смокинг на нечто менее приметное. Надел кепку, так что вахтер принял его за кухонного рабочего. Ливингстон же вышел в чем был, то есть в смокинге.

Торранс не проронил ни слова. Последовала долгая пауза, и в установившейся тишине явственно слышались гудение огня в печке и завывание ветра, от которого дребезжали оконные стекла.

— Что с чемоданами? — прервал наконец молчание Торранс.

— Проверил, Ничего! Одежда, белье, все как полагается состоятельному человеку. Ни намека на документы. Мортимерша клянется, что ее муж убит.

Где-то прогудел колокол. Мегрэ открыл ящик стола, куда днем бросил телеграммы, извещавшие о приезде Петерса Латыша.

Затем взглянул на карту. Провел пальцем линию, соединяющую Краков, Бремен, Амстердам, Брюссель и Париж.

Где-то у Сен-Кантена палец его задержался: убийство.

В Париже линия резко обрывалась. Двое мужчин исчезают прямо посреди Елисейских полей.

Остаются только чемоданы в номере и миссис Мортимер, у которой в голове столько же мыслей, сколько вещей в пустом дорожном бауле Петерса Латыша, стоящем посреди его спальни.

В трубке Мегрэ так булькало, что это начало раздражать комиссара: он вытащил из ящика связку перышек, прочистил мундштук, открыл дверцу печурки и бросил туда грязные перья.

Четыре кружки были пусты, пена клочьями оседала на их стенках. Из соседнего кабинета кто-то вышел, повернув в замке ключ, и зашагал по коридору.

— Кто-то освободился, — вздохнул Торранс. — Наверное, Люкас. Он задержал сегодня двух торговцев наркотиками, и все благодаря одному маменькиному сыночку, который заглотил приманку.

Мегрэ помешал угли, выпрямился, лицо у него было красное. Он машинально взял пакетик из вощеной бумаги, вытащил оттуда прядь волос, блеснувших в свете пламени.