Шрифт:
— Его адрес! И точный, слышите? Иначе вам не поздоровится.
— Я не знаю. Только хозяин…
— Где он?
— У себя в имении, в Ла Варенн.
— Дайте регистрационную книгу.
— Но…
— Молчать!
Служащие сделали вид, что ищут в ящиках маленького бюро, стоявшего на возвышении для оркестра. Мегрэ растолкал тех, кто возился около бюро, тут же обнаружил, что искал, и прочел: «Жозе Латури, улица Лепик, 71».
Он вышел, так же тяжело ступая, как и вошел, а успокоившиеся наконец официанты принялись за прерванную трапезу.
Улица Лепик находилась в двух шагах. Но чтобы добраться до дома помер 71, надо было довольно долго идти в гору. Мегрэ пришлось дважды останавливаться, чтобы перевести дух.
Наконец комиссар оказался возле меблированных комнат в стиле гостиницы «Босежур», только еще грязнее, и позвонил. Дверь открылась автоматически. Мегрэ постучал в круглое окошко над дверью привратницкой и в конце концов вытащил ночного портье из постели.
— Жозе Латури?
Портье взглянул на щит, висевший в изголовье его раскладушки.
— Еще не возвращался. Ключ на месте.
— Давайте ключ. Полиция.
— Но…
— Быстрее!
В эту ночь с Мегрэ никто не спорил. А ведь обычная его суровость и решительность куда-то подевались. Наверное, люди смутно чувствовали, что сейчас комиссаром движут мотивы посерьезнее.
— Какой этаж?
— Пятый.
В длинной узкой комнате пахло затхлостью. Постель была не убрана. Жозе, как и большинство ему подобных, спал, наверное, до четырех дня, а позже комнаты в гостиницах уже не убирают.
На постели валялась старая пижама с вытертым воротником и выношенными локтями. На полу — пара прохудившихся туфель со смятыми задниками, они служили их хозяину шлепанцами.
В дорожной сумке из искусственной кожи только старые газеты да залатанные черные брюки.
На полке над умывальником кусок мыла, банка какой-то мази, аспирин и тюбик веронала.
На полу клочок бумаги, скатанный в шарик. Мегрэ поднял его, осторожно развернул. Даже на расстоянии комиссар почувствовал запах героина.
Еще через четверть часа комиссар, обыскавший к этому времени весь номер, обнаружил небольшую дыру в обшивке единственного кресла, засунул в нее палец и начал вытаскивать оттуда пакетики с тем же зельем, по грамму каждый. Таких пакетиков оказалось одиннадцать.
Мегрэ сложил их в свой бумажник, спустился вниз. На площади Бланш подошел к полицейскому, отдал ему инструкции, и тот отправился вести наблюдение к дому номер 71.
Мегрэ вспомнил черноволосого молодого человека, болезненного вида жиголо [8] с бегающим взглядом, который после разговора с Морето от волнения стукнулся о столик комиссара, когда проходил мимо.
8
Наемный танцор.
После того что произошло, он не рискнул возвращаться к себе, предпочтя бросить на произвол судьбы свое нехитрое барахло и одиннадцать маленьких пакетиков, хотя за них можно было выручить в розницу добрую тысячу франков.
Рано или поздно он попадется — умом он не блещет и, видимо, потерял голову от страха.
Другое дело Пепито. Хладнокровия ему не занимать, и он, наверное, ждет сейчас на вокзале отправления ближайшего поезда. А может быть, затаился где-нибудь в пригороде или, что еще проще, поменял район и гостиницу.
Мегрэ остановил такси и решил было отправиться в «Мажестик», но передумал, сообразив, что там, по-видимому, еще не все закончено. Иначе говоря, Торранса, наверное, до сих пор не увезли.
— Набережная Орфевр.
Проходя мимо Жана, Мегрэ понял: тот уже в курсе дела.
И комиссар виновато отвернулся.
Он даже не взглянул на свою печку. Не расстегнул пристежной воротничок, не снял пиджак.
В течение двух часов он сидел не двигаясь, положив локти на стол, и лишь когда забрезжил рассвет, вспомнил, что надо прочесть бумагу, которую ему ночью положили на стол.
«Комиссару Мегрэ. Срочно. Около половины двенадцатого в гостиницу «У Сицилийского короля» вошел мужчина во фраке и пробыл там десять минут. Уехал в лимузине. Русский из гостиницы не выходил».
Мегрэ не шелохнулся. А новости все прибывали. Первым делом позвонили из комиссариата квартала Курсель.
Некто Жозе Латури, профессиональный танцор, найден мертвым у ограды парка Монсо. На теле следы трех ножевых ранений. Бумажник не взяли. Когда и при каких обстоятельствах совершено преступление, неизвестно.