– А меня при этом в лужу сажать обязательно было?!
– по новой взвился он.

– В этой широте положительной температуры не бывает на протяжении всего года, и лужи...
– начал Дэн.

– Не в прямом смысле!
– перебил его Тед.
– Это значит...

– Ты сам себя дискредитировал в ее глазах, - теперь уже перебил рыжий.

– Я же тебе показывал пример!

– По-моему ты мне показал пример, как сделать так, чтобы девушка сбежала, - заметил рыжий.

– Конечно, если ты тут весь из себя такой крутой и постоянно приходишь ей на выручку, она пойдет к тебе.

– Я не крутой, я просто присматривал за ней.

– А кто из себя супергероя строил? Ты хоть понимаешь, что палишься так?!
– пошел на второй заход Тед.

– Я делал все в пределах человеческих возможностей, - уверенно сказал киборг, и все же засомневался.
– С минимальной погрешностью.

– Вот именно, что ты делал все! А человек столько всего делать не может! Вот зачем тебе понадобилось переворачивать сани самому?

– Ты не умел водить, но сел за руль, - в голове киборга послышались машинные нотки.
– Ты подверг девушек опасности. Чуть больший уровень ее серьезности и мне пришлось бы раскрыться. Жизнь и целостность людей превыше моей конспирации.

– Это было бы во время падения, а сани ты перевернул уже позже, - не отступал Тед.

Дэн молчал, глядя в вирт-окно и прокручивая перед глазами запись аварии.

– Зачем ты это сделал?

– А я тоже нежелезный. Не делай так, когда я не могу быть собой полноценно, - резко ответил рыжий и стремительно вышел из пультогостиной.

Тед еще какое-то время удивленно смотрел в пустое кресло, а потом перевел взгляд в свое вирт-окно, но, кажется, ничего там не видел. До него неожиданно дошло, что его рыжий напарник всерьез взял на себя обязанности отвечать за безопасность и что вся эта катавасия с конспирацией ему мешает, а отнюдь не доставляет удовольствие, а с его стороны было довольно эгоистично так подставить друга.

Утром за умыванием я первым долгом обнаружила большой и очень страшный синяк на руке. И если бы не вчерашнее падение с саней, от которого я чуть позже обнаружила еще парочку небольших синяков на теле, я бы подумала, что этот синяк остался от руки. Но сани вроде бы руками не обладали и тем более меня ими не хватали. Так что я философски пожала плечами, еще вчера решив, что синяк лучше на руке, чем на голове, накинула рубашку и вышла к завтраку. Причем надо отметить довольно позднему завтраку, ибо после вчерашнего долго дня все предпочли поспать подольше.

– Доброе утро! Ну или почти обед, - звонко поздоровалась я, заходя в пультогостиную.

– Доброе, - первой ответила мне Полина с диванчика, усердно намазывая что-то на голень.

Я присела за стол и к радости своей обнаружила на блюде бутерброды с соленой рыбой и маслом. Разом передумав пить чай, я вскочила за банкой кофе и сахаром. Не знаю как другие, но рыбу соленую я очень любила есть именно с черным сладким кофе и ни с чем другим.

– Сливки?
– спросил Дэн, наливая в мою кружку кипятка, когда я в спешке вернулась к столу с кружкой, в которой был только порошок.

– Нет, спасибо!
– поблагодарила я и наконец, вонзила зубы в бутерброд.
– Мм... какая вкуснота!

– Пинетулкейский деликатес, - авторитетно заметил капитан, не отвлекаясь от планшета.
– Только свежая и натуральная рыба!

– Обалденнейшая штука, - подтвердила я, запивая бутерброд кофе.

– Любишь рыбу?
– уточнил Дэн.

– Как можно не любить такую слабосоленую, свеженькую и вкусненькую? А еще суши и роллы можно делать.

– Кстати надо сделать!
– закивала Полина, заканчивая растирать ногу, кажется только для того, чтобы схватить и прижать к себе Котьку опрометчиво проходящую мимо, и я увидела, что обрабатывала она продолговатый синяк на голени.
– А то рыбы много, все время бутерброды же есть не будем.

– А чем ты синяк мазала?
– заинтересовалась я с практической целью.

– Вениамин Игнатьевич какую-то мазь дал. Сходи к нему, - добросердечно посоветовала Полина.
– А что Дэнька тоже жестким оказался?

– Да Дэнька-то как раз мягкий, - усмехнулась я, закатывая рукав.
– А вот санки ай-яй кусачие.

– А у меня на самом деле тоже синяк от саней, - хихикнула Полина.
– Задела ногой бортик, когда падала.

Я одернула рукав, прикрывая лиловое в пятнышко безобразие, но успела заметить, с каким выражением лица Дэн гипнотизировал этот синяк, а потом поднялся и ушел к пульту управления, за которым уже сидел непривычно тихий Тед. Хотя говорить с ним Дэн не стал. Молча вытряхнул из своего кресла кошку и сел туда сам. Чего это с ними? Синяков что ли никогда не видел?

Я съела еще парочку бутербродов, после чего почувствовала, что больше не влезет, и сдавшись, допила кофе и встала из-за стола. Следуя совету Полины, я направилась в медотсек. Доктор впустил меня сразу, и, добродушно ухмыляясь, поинтересовался:

– Тоже синяки после вчерашней прогулки?

– Да, куда же без них, - улыбнулась я ему в ответ, снова демонстрируя временное украшение на своей руке.

Однако улыбка у доктора отчего-то увяла после лицезрения этого лилового чуда.