Сергей сказал (а ему, вероятно, подсказал следователь, который вел дело Гинера и с которым Глафире еще наверняка предстоит познакомиться), что мастерская Соляных находится на одном этаже с ее квартирой, в самом центре города, позади цирка, в старом квартале, отданном богеме. Здесь, в густонаселенном месте, застроенном старыми двух– и трехэтажными домами, селились в основном профессиональные художники, скульпторы, актеры, артисты цирка. Здесь же доживали свой век одинокие балерины и артисты оперы и оперетты. Единственный дом серого камня, выглядевший более-менее крепким и свежеотреставрированным, и был домом под номером двадцать, в котором должна была находиться мастерская Валентины Соляных.

В лучах холодного декабрьского солнца кружево инея на окнах сияло нежно-розовым. Словно внутри дома горела огромная розовая лампа.

Невысокое парадное крыльцо было мраморным, вычурным. Глафира припарковала машину рядом со ступенями, вышла, поднялась и позвонила в дверь.

Дверь тоже была новая, массивная, темного полированного дерева с золоченой ручкой.

Рассчитывать на то, что в доме кто-то есть, почти не приходилось. Вряд ли наследница Соляных, ее сестра, живет здесь, в этом довольно-таки специфическом и шумном по вечерам месте. Наверняка ночами богема веселится тут до утра, смешивая кровь с вином, а чувства с кровью. Эмоциональные, обреченные на одиночество и непонимание люди зачастую распускали руки, прокладывая себе дорогу к истине таким вот грубым образом. Хотя, скорее всего, это все же происходило тогда, когда в их ангельскую, отмеченную печатью божественного таланта братию вторгался инородец, чужак, решивший поживиться за счет простого, душевного люда, напиться за его счет. Отсюда – поножовщина, страшные драки…

Глафира все еще стояла на крыльце, задумавшись о людях, причислявших себя к особой касте, именуемой звучным и таинственным словом «богема», пытаясь примерить их образ жизни на себя и понять, какими же талантами наделена она сама, как вдруг за дверью послышались отчетливо шаги.

Сестра? Кто? Ведь она приехала сюда безо всякой надежды встретить хотя бы кого-то из окружения Соляных.

– Кто там? – услышала она высокий нежный голос и поежилась от холода, как если бы услышала голос потерявшегося и запертого на сто замков призрака самой Валентины Соляных.

– Меня зовут Глафира Кифер, я пришла по поводу аренды мастерской… – сказала она, чтобы внести хотя бы что-то человеческое, живое в общий призрачный фон этого холодного зимнего утра.

– Сейчас…

Послышался лязг отпираемых замков и засовов, звон цепей, словно кто-то собирался выпустить на волю огромного зверя.

Дверь наконец распахнулась, и Глафира почувствовала, как колени ее слабеют и она готова рухнуть прямо на твердые мраморные ступени крыльца! Перед ней стояла, если верить интернетовским снимкам, сама Валентина Соляных! Хрупкая, нежная девушка с белым лицом покойницы, карими большими глазами и копной густых ярко-рыжих волос.

«Может, я переместилась во времени и попала как раз в то временное пространство, когда она была еще жива?» – подумала Глаша, чувствуя, как реально закружилась у нее голова.

– Вы… Валентина?

Она спросила так, на всякий случай, как если бы, к примеру, ничего не знала о ее смерти. Сама же с жадностью разглядывала девушку. Серое длинное теплое платье с большим декольте, пестрая узорчатая красная шаль обнимает плечи, на ногах – меховые тапочки. Сквозь золото волос просвечивают крупные коралловые тяжелые серьги.

– Валентина? – Тонкие темные брови девушки приподнялись в страдальческом изломе. – Вы что, не знаете? Ее же нет… Она умерла.

– Вы извините меня… Вообще-то я помощник адвоката, Глафира Кифер. Я обманула вас, чтобы вы просто открыли мне дверь. Но когда я увидела вас, то чуть с ума не сошла, признаюсь честно. Вы – ну просто точная копия самой Валентины. Вероятно, вы ее родная сестра… Да???

– Проходите, – опустив глаза и посторонившись, чтобы пропустить Глафиру внутрь квартиры, сказала девушка и еще плотнее запахнула на груди шаль. – Не надо на пороге…

Глафира оказалась в темном коридоре, но потом вспыхнул свет, и она увидела большой пустой холл с плиточным черно-белым полом и белыми стенами, увешанными картинами странного, фантазийного плана. Несколько дверей вели в неизвестность. И кто эта девушка?

– Идите за мной, я дома одна, – как бы успокаивая, проговорила она, то и дело оглядываясь, словно приглашая Глашу следовать за ней. Открыв последнюю дверь, девушка в сером платье пропустила вперед себя Глашу.

Они оказались на просторной кухне, которую можно было бы назвать даже скорее студией из-за больших размеров, огромных диванов, разделяющих пространство на рабочую секцию с традиционной плитой, шкафчиками и нормальным кухонным столом и зону отдыха.

Повсюду было чисто, уютно, помещение украшало огромное количество больших, смелых в своей сочетаемости букетов из сухих цветов, трав, колючек, декоративных тыкв, физалиса, лунника… Прозрачные серые занавески падали с высоких окон и складками лежали на плиточном же кремовом полу.

– Это квартира Валентины или мастерская?

– Мастерская. Квартира этажом выше, она поменьше, Валя там просто спала.

– Так вы ее сестра?

– Да никакая я не сестра! – воскликнула девушка, машинально наливая воду в электрический чайник и включая его. – Как меня вообще можно было принять за ее сестру?