Сверх того потчуют всем, что только есть у них лучшего; иные дарят еще соболем, либо лисицей. За все то старался я одаривать бывшими со мною на их вкус разными мелочами и табаком, которые они очень любят курить, а к водке столь пристрастны, что не стыдятся, когда дашь одну рюмку, попросить другую, а там и третью. Многие из якутов принимают христианский закон, однако это большою частию бедные, и крестятся только для того, чтобы избавится на несколько лет от подушного [63] . Богатым же не нравится, что закон христианский запрещает иметь двух жен, есть в посты говядину, масло и молоко, особливо употреблять кобылье мясо, которое они почитают лучшим в свете кушаньем, и говорят, что если б русские узнали в нем вкус, то не стали бы совсем употреблять говядины»[13, с. 41]. Сарычев описал, как устроены якутские юрты, что носят якуты зимой и летом.

Подробно описана им сложная зимняя дорога в Охотск. Пришлось пройти ему и довольно опасные участки зимней дороги: «В 160 верстах поворотили от сей реки [64] вправо по долине между гор, приметно понижающихся, и продолжали путь свой местами совсем безлесными, покрытыми чрезмерно глубоким снегом, так что лошади с великим трудом пробирались по нем. Якуты место это называют чистым и стараются в один день засветло его переехать, опасаясь, чтоб не застигла вьюга: в таком случае может проезжих совсем занести снегом. Сказывают, что много бывало таких примеров и что здесь погибали от того не только лошади, но и люди. Мы были так счастливы, что проехали это опасное место в хорошую погоду. Можно сказать, что наше путешествие становилось уже несносно: каждый день от утра до вечера должно было сидеть на лошади, ночи же проводить зарывшись в снегу, и во все время не снимать платья и не переменять белья»[13, с. 43–44].

От селений у Оймякона на р. Индигирке продолжать путь на верховых лошадях было невозможно из- за глубоких снегов. Поэтому дальше Сарычев следовал на оленях, приведенных тунгусами (теперь эвенки), причем грузы навьючили на оленей (не более трех пудов, т. е 48 кг на каждого), а сам он следовал на олене оседланном. «Много стоило нам труда, — вспоминал он впоследствии, — привыкнуть к этой необыкновенной езде: седло столь мало, что с нуждою можно на нем держаться, к тому ж оно без стремян и без подпруг, лежит на передних лопатках оленя и подвязано одним тонким ремнем, так что при малом потерянии равновесия должно упасть. Вместо узды правят ремнем, привязанным к шее оленя»[13, с. 48].

Последний участок пути от устья р. Арки, притока р. Охоты, примерно 100 верст Сарычев ехал на собаках, запряженных в нарты. « Нарты — легкие санки, — писал он, — длиною в 12, а шириною в 2 фута; высота их от полоз — полтора фута [65] ; они так тонки и легки, что одною рукою можно поднять. В них запрягают собак, от 10 до 12, таким образом: к переду нарты посредине привязан вместо дышла ремень, по сторонам которого становятся собаки в лямках и пристегиваются к нему помощию нарочно сделанных петель кляпышками. В передней паре запрягают одну собаку, приученную к двум словам, которыми заставляют ее поворачивать направо или налево. Для остановления ж нарты втыкают в снег между копыльями оштол — род деревянной толстой палки с железным наконечником. Наверху оштола повешаны железные побрякушки, которыми пугают собак, чтобы скорее бежали»[13, с. 50–51].

После более чем полугодового трудного пути через всю Сибирь 27 марта 1786 г. Сарычев прибыл в далекий дальневосточный порт Охотск. В соответствии с полученной в столице инструкцией он, проверив на месте, что подходящих для экспедиции судов в порту нет, начал энергично заготовлять лес для постройки новых. Головной отряд экспедиции возглавил сам Биллингс. Отряд выехал из столицы 26 октября 1785 г. и через семь месяцев 3 июля прибыл в Охотск. Вслед за начальником экспедиции в Охотск прибыли его первый помощник капитан–лейтенант Роберт Галл, натуралист доктор Карл Генрих Мерк, а также другие члены экспедиции, были доставлены припасы и оснащение экспедиции. Сарычев узнал, что он 7 марта 1786 г. был повышен в чине и стал капитан–поручиком. Он передал обязанности по постройке судов Галлу, а сам по приказанию Биллингса 1 августа на сотне лучших лошадей с 20 казаками и грузом, в сопровождении шкипера Антона Батакова и рисовального мастера Луки Воронина отправился в Верхнеколымск.

Почти месяц отряд добирался до р. Индигирки, а переправившись, двинулся на северо–восток. Путешественники пересекли хребет, который ныне называется Тас–Кыстабыт, «отменной высоты против всех виденных нами хребтов, простирается грядою от юго–востока к северо–западу; снизу до половины только покрыт мохом, а верх его состоит из голого камня. Немалого стоило нам труда, — вспоминал Г. А. Сарычев, — взобраться на него пешком, но спускаться надлежало с большею еще трудностию по чрезвычайно крутой его стороне ползком и с беспрестанным страхом, чтобы не упасть. Здешние лошади как ни цепки и как ни привычны к таким дорогам, однако некоторые обрывались и падали. Сей хребет лежит от Оймякона во 125 верстах»[13, с. 64].

Затем отряд перевалил еще через один высокий безлесный хребет (Улхан–Чистай) шириною более 20 км. Далее по долине р. Зырянки, принадлежащей уже бассейну Колымы, пересекли третий хребет (Момский) шириной, по наблюдениям Сарычева, более 100 км. Таким образом, он первый сообщил, что в Индигирско–Колымском междуречье расположен ряд горных хребтов, и тем самым положил начало открытию горной системы, получившей имя И. Д. Черского, который прошел почти тем же маршрутом 105 лет спустя.

В Верхнеколымске, расположенном недалеко от устья притока Колымы р. Ясашна (теперь Ясачная), были построены два небольших судна — «Паллас» длиною 45 футов (13,7 м) и «Ясашна» длиною 28 футов (8,6 м). Первое судно, в командование которым вступил прибывший в Верхнеколымск И. Биллингс, было названо в честь российского академика П. С. Палласа, исследователя Поволжья, Прикаспия, Урала и Сибири, активно участвовавшего в подготовке секретной экспедиции И.

Биллингса. Вторым судном командовал Г. А. Сарычев. В экипаже «Ясашны» только он и боцманмат ранее бывали в плаваниях, поэтому командир обучил геодезистов азам штурманского дела, а из казаков подготовил рулевых и матросов.

За время пребывания в Верхнеколымске с 14 сентября 1786 г. по 26 мая 1787 г. Г. А. Сарычев внимательно наблюдал и описал нравы и занятия живущих там и в районе Колымы и ее притоков казаков и местных жителей — юкагиров, якутов и тунгусов. Особо его интересовало, как они предохраняются от цинги: «Мясо оленье, после рыбы, — писал он, — составляет главный съестной запас здешних жителей. Они разрезают его на тонкие пластинки и сушат. Мозг и язык оленьи почитаются самым лучшим куском. Еще делают они любимое для себя кушанье из брусники, толченой с сушеною рыбою и рыбьим жиром, и этим кушаньем обыкновенно подчивают летом всех гостей. Зимою ж вместо его употребляют мерзлую сырую рыбу–чиры, нарезывая ее тоненькими стружками, и тогда называется она строганиной; едят ее, пока еще не растаяла. Уверяют, что эта пища предохраняет от цынги и во время стужи сообщает теплоту, почему во все зимнее наше бытие в Верхне–Колымском остроге мы ее употребляли. Сперва казалась она отвратительна, но когда привыкли, то ели с удовольствием и из лакомства»[13, с. 75].