– Да прошлой ночью, – сказал лейтенант Рич из полицейского управления Сан-Хосе. – Все жильцы слышали выстрел около полуночи, но никто об этом не сообщил. В квартире нет кондиционера – ничего удивительного, что к десяти утра труп дозрел.

– Вы хотите сказать, что тело все еще здесь? – недоверчиво спросил Лоуренс.

Лейтенант Рич пожал плечами.

– Медэксперт был здесь еще утром, когда тело только обнаружили. Он дал заключение о смерти. Мы весь день ждем труповозку, но машинами распоряжается следователь из полиции штата – и они у него весь день заняты. Сегодня утром на дорогах черт знает что творится.

– Черт… – Лоуренс переглянулся с Дарвином и снова повернулся к лейтенанту. – Ну, нам все равно нужно все здесь заснять. И я должен сделать описание места происшествия.

– Зачем? – спросил полицейский. – Каким боком сюда приплелась страховая компания?

– Уже поступил довольно грозный иск от сестры погибшего, – сказал Лоуренс.

– Но против кого? – спросил лейтенант Рич. – Вы хоть знаете, как погиб этот парень?

– Это самоубийство, верно? Так вот, судебный иск подан против психиатра, у которого лечился потерпевший, мистер Хаттон. Его сестра утверждает, что мистер Хаттон страдал от депрессии и паранойи, а психиатр сделал недостаточно, чтобы предотвратить трагедию.

Детектив рассмеялся.

– Вряд ли у нее что-нибудь выгорит. Я сам засвидетельствую перед судом, что психиатр делала все возможное, чтобы ее бедный шизик был счастлив. Пойдем внутрь, я вам покажу. Можете фотографировать, только вряд ли вам захочется долго там торчать и рисовать схему того места.

Дар пошел следом за полицейским в штатском и Лоуренсом в маленькую, душную квартирку. Кто-то уже открыл единственное окно, которое открывалось, – но оно было на кухне, а труп лежал в спальне.

– Господи боже! – сказал Лоуренс, остановившись возле залитой кровью кровати и глядя на забрызганные багровым подушки, спинку кровати и стену. – Пистолет все еще в руке у этого несчастного придурка! И медэксперт сказал, что это не самоубийство?

Лейтенант Рич, который старался одновременно зажать нос платком и сохранить достойный вид, кивнул.

– У нас есть свидетельские показания о том, что мистер Хаттон действительно был шизофреником и страдал паранойей и депрессией. Его психиатр знала, что в последнее время мистер Хаттон всегда клал «смит-вессон» на ночной столик возле кровати, когда ложился спать. Он боялся, что африканцы планируют вторжение в Америку… ну, вы понимаете – черные вертолеты, шифрованные сообщения в виде дорожных знаков… Африканские боевики вроде бы должны были вот-вот добраться до всех, у кого есть дома оружие… Ну, короче, обычное дерьмо в таком духе, как у всех шизиков. А его лечащий врач – кстати, она женщина, и довольно симпатичная – сказала, что на данном этапе лечения сочла целесообразным позволить мистеру Хаттону держать дома пистолет – для самозащиты.

– Выходит, это было не так уж и целесообразно, – сказал Лоуренс сквозь платок.

– Психиатр сказала, что Хаттон был самым настоящим параноиком, но без каких-либо суицидальных наклонностей, – сказал детектив. – Она готова засвидетельствовать это. Но бедный шизик получал штук пять разных препаратов, в том числе доксепин и флуразепам для сна. Его вырубало сразу, и на всю ночь. Доктор говорит, Хаттон всегда старался лечь спать ровно в десять тридцать вечера.

– Ну так что же случилось? – спросил Лоуренс, пока Дарвин снимал место происшествия на тридцатипятимиллиметровую пленку с быстрой сменой кадров.

– Сестра Хаттона позвонила ему за три минуты до полуночи, – сказал лейтенант Рич. – Она говорит, что обычно старается не звонить ему так поздно, но ей приснился страшный сон – как будто он умер.

– И что? – спросил Лоуренс.

– Хаттон не поднял трубку. Сестра знала, что он принимает сильное снотворное, поэтому выждала до девяти утра и снова позвонила. А потом она вызвала полицию.

– Ни черта не понимаю, – признался Лоуренс.

Дарвин присел возле тела, внимательно рассмотрел угол изгиба руки в локте и запястье – из-за трупного окоченения тело застыло в той позе, в какой находилось в момент смерти, – потом изучил рану в виске мертвеца. После этого обошел кровать и зачем-то понюхал подушку с другой стороны.

– А я понимаю, – сказал Дар.

Лоуренс посмотрел на Дарвина, потом на тело, потом на лейтенанта Рича и снова – на тело.

– Да нет… Ты меня разыгрываешь.

– У меня есть заключение медэксперта, – сказал детектив.

Лоуренс покачал головой.

– Ты хочешь сказать, что он крепко спал, наглотавшись своих пилюль, тут позвонила его сестра, и этот парень, вместо того чтобы взять телефонную трубку, случайно схватил пистолет с ночного столика и стрельнул себе в висок? Но это невозможно доказать.

– У нас есть свидетель, – сказал лейтенант Рич.

Лоуренс посмотрел на свободную половину постели. Простыни были смяты – ночью там явно кто-то спал.

– О-о… – сказал он, восстановив для себя картину произошедшего здесь… или, по крайней мере, часть картины.

– «Джорджио из Беверли-Хиллз», – сказал Дарвин.

Лоуренс медленно повернулся и посмотрел на друга:

– Ты что, хочешь сказать, что ты только посмотрел на отпечаток тела на второй половине кровати, понюхал немного – посреди такой вони – и уже готов назвать мне имя парня из Беверли-Хиллз, с которым спал мистер Хаттон?