– Вы не опасаетесь, что под натиском наступающего льда корабль опрокинется? — спросил Крозье. — Или что куски льда будут сыпаться с мачт на людей, находящихся на палубе? У нас впереди еще несколько метельных месяцев, Гарри.

– Так точно, сэр, — сказал Пеглар. — И вероятность опрокидывания всегда дает повод для тревоги, даже если наш корабль, столь сильно накрененный, перевернется здесь на льду. Но я все же считаю, что лучше установить стеньги и такелаж заранее — на случай неожиданной оттепели. Может статься, нам придется сняться с якоря в считанные минуты, сэр. И мачтовым матросам необходима практика и тренировка, сэр. А что касается падающих на палубу кусков льда… ну, это просто будет еще одно обстоятельство, которое заставит нас держать ухо востро и смотреть в оба. В дополнение к нашей злобной зверюшке.

Несколько мужчин за столом хихикнули. Доклады Литтла и Пеглара, в целом обнадеживающие, несколько разрядили напряженную атмосферу. Мысль, что хотя бы один из двух кораблей сможет идти под парусами, ободрила людей. Крозье показалось, что в кают-компании стало теплее, — и возможно, так оно и было, поскольку все собравшиеся там, казалось, перевели дух и снова задышали свободно.

— Благодарю вас, мистер Пеглар, — сказал Крозье. — Похоже, если мы собираемся уплыть отсюда, всем нам — обеим командам — придется воспользоваться «Террором».

Никто из присутствующих офицеров не заметил вслух, что именно это Крозье предлагал сделать восемнадцать с лишним месяцев назад. Все присутствующие офицеры, похоже, подумали об этом.

– Давайте поговорим о нашей злобной зверюшке, — сказал Крозье. — Она вроде не появлялась в последнее время.

– С первого января ко мне в лазарет не поступал ни один раненый, — сказал Гудсер. — И никто не погиб и не пропал со времени карнавальной ночи.

– Но люди видели что-то, — сказал лейтенант Дево. — Какое-то крупное существо среди сераков. И вахтенные слышали какие-то звуки в темноте.

– Вахтенные вечно слышат какие-то звуки в темноте, — сказал лейтенант Литтл. — Начиная с античных времен.

– Возможно, оно ушло, — предположил лейтенант Ирвинг. — Мигрировало. На север. Или на юг.

Все снова погрузились в молчание, обдумывая слова Ирвинга.

— Возможно, оно сожрало достаточно людей, чтобы понять, что мы не шибко вкусные, — сказал ледовый лоцман Блэнки.

Несколько мужчин улыбнулись. В устах любого другого подобная мрачная шутка показалась бы недопустимой, но мистер Блэнки дважды пострадал от клыков и когтей зверя, потерял сначала ступню, а потом ногу по колено — и тем самым заслужил известные привилегии.

– Мои люди искали зверя, согласно приказам капитана Крозье и капитана Фицджеймса, — подал голос сержант Тозер. — Мы подстрелили нескольких медведей, но все они недостаточно крупные для… нашего существа.

– Надеюсь, ваши люди стреляли более метко, чем в карнавальную ночь, — заметил Синклер, марсовый старшина «Эребуса».

Тозер метнул на него недобрый взгляд.

– Такого больше не повторится, — сказал Крозье. — А пока нам следует исходить из предположения, что зверь по-прежнему жив и здоров и еще вернется. При планировании любых наших действий за пределами кораблей мы должны предусмотреть некий способ защиты от него. У нас недостаточно морских пехотинцев, чтобы обеспечить охрану каждого санного отряда — особенно если они вооружены и не тащат сани, — и потому, вероятно, нам останется лишь вооружить все отряды и увеличить численность каждого на несколько человек, чтобы все люди поочередно могли выполнять обязанности часовых и охранников. Даже если летом лед снова не вскроется, при постоянном дневном свете передвигаться по замерзшему морю будет легче.

– Прошу прощения за прямоту, капитан, — сказал доктор Гудсер, — но главный вопрос заключается в том, можем ли мы позволить себе ждать до лета, прежде чем решить, следует ли нам покинуть корабли?

— А как по-вашему, доктор? — спросил Крозье.

— Мне так не кажется, — сказал врач. — У нас испортилось больше консервированных продуктов, чем мы думали. Все прочие продовольственные припасы подходят к концу. В настоящее время пищевой рацион уже значительно ниже нормы, необходимой для людей, ежедневно занятых физическим трудом на корабле или на льду. Все неуклонно теряют в весе и слабеют. Добавьте к этому резкое увеличение количества случаев цинги и… в общем, джентльмены, я просто считаю, что мало у кого на «Эребусе» или на «Терроре» — если сами корабли продержатся такой срок — останутся силы, чтобы совершить любой санный поход, если мы станем ждать таяния льдов до июня или июля.

В кают-компании снова воцарилось молчание. В наступившей тишине Гудсер добавил:

– Вернее, у немногих из нас вполне могут остаться силы, чтобы тащить по льду сани и лодки в надежде спастись или добраться до цивилизованного мира, но им придется бросить умирать голодной смертью подавляющее большинство остальных.

– Здоровые и выносливые могли бы отправиться за подмогой и привести спасательные отряды к кораблям, — сказал лейтенант Левеконт.

Теперь подал голос ледовый лоцман Томас Блэнки:

– Любой, кто двинется в южном направлении — чтобы, скажем, дотащить по льду шлюпки до устья реки Фиш, а потом пройти вверх по ней еще восемьсот пятьдесят миль на юг, до Большого Невольничьего озера, где находится фактория, — доберется дотуда в лучшем случае только к концу осени или к началу зимы и не сможет вернуться обратно с сухопутным спасательным отрядом раньше августа сорок девятого года. К тому времени все оставшиеся на кораблях умрут от цинги и голода.

– Мы можем нагрузить сани и все вместе двинуться на восток, к Баффинову заливу, — сказал старший помощник Дево. — Там могут оказаться китобойные суда. Или даже спасательные корабли и санные отряды, уже ищущие нас.