А оно, по всем правилам, должно завершиться результатом. Результатом либо положительным. Либо…

«Путь неблизкий», обещанный мне, завершен.

Есть Муха. Есть я. Каждый из нас движется своей дорогой. В своём направлении. Со своей скоростью.

Но где-то наши пути пересекутся. В какой географической точке?

Плацдарм определён.

Мне, как бестолковому насекомому, придётся тыкаться в картонные стенки лабиринта и ползти дальше. Или опытным стратегом я поставлю на карте флажок — здесь! — и назову штабным офицерам час икс?

«Хлопот много будет», — обещали мне.

Да. Есть подозрения, что много.

— Два пломбира.

Протягиваю деньги, забираю два стаканчика, холодящих ладони. Немедленно откусываю белую, сладкую, сводящую зубы субстанцию.

«Мороженое». Я думал, что уже хватит удивляться, но это… Когда я понял, что здесь за деньги (?!) ПРОДАЮТ СНЕГ?!! Да ещё такими маленькими порциями… Да… Со мной случилась небольшая локальная истерика. Особенно когда я представил себе бескрайние равнины При— и Заполярья.

Полдня я думал, что эти стоящие с холодильниками вдоль набережной люди — жрецы чужого культа, пытающиеся обратить в свою веру местное население. Миссионеры ХОЛОДА с передвижными мини-храмами. Совершающие обряд причастия прямо на месте: «Веришь? Давай деньги! Вот тебе облатка. Причащайся!»

Может, заодно они вылавливают заблудших и возвращают в лоно церкви? Таких, как я? Хватают, садят в рефрижератор и — на Крайний Север. В ледяные вериги. В низкотемпературную келью. Читать псалмы под гул Северного Ледовитого… Чтоб не повадно. А то, ишь! В Ялту он…

Дородная тётка с объемистой грудью хватать меня не стала. И тот парень в белом фартуке. Они вообще на меня не посмотрели. Я даже прошёл мимо обоих два раза. Потом купил первый пломбир. Три дня только им и питаюсь.

Да… Три дня. В первый вечер я вошёл в воду и вдруг…

Поплыл. Шевелил руками и ногами. Нырял. Фыркал. Рассекал абсолютно потрясшую меня тягучую, колышущуюся массу — воду. Плавал, испытывая странное удовлетворение. Потом бродил вдоль ярко освещенных кафе и баров. Не решаясь войти в зону света. Наблюдал за посетителями из темноты. Слушал музыку. Их голоса.

И главное, всматривался, буквально впивался взглядом в каждое женское лицо.

Как она выглядит?

Что она делает?

Так и ходил, почти все два часа, в плавках. Держа в одной руке полотенце, а в другой кроссовки.

Следующим утром я зашёл на самый дальний пляж и начал не спеша продвигаться вдоль линии прибоя. Внимательно всматриваясь в каждого. Вернее каждую. Особенно молодую. Особенно с мальчиком.

Через час я понял, что это достаточно утомительное занятие. Через три — устал. Потом я понял — это бесполезно. Невозможно. Невыполнимо.

Молодых женщин с сыновьями, братьями и племянниками оказалось не просто много. У меня появилось стойкое убеждение, что именно они — основное население планеты Земля. Их сотни, тысячи… Одни лежат, уткнувшись носом в надувной матрас — нельзя рассмотреть лицо. Другие перемещаются с пляжа на пляж. Третьи следят, чтобы далеко не заплыл. Четвёртые, чтобы не упал, катаясь на роликах. Пятые, двадцатые, трёхсотые…

Скоро у меня зарябило в глазах от разноцветных купальников и солнечных зайчиков на воде.

Я купил тёмные очки.

Когда живот стал подавать сигналы голода, съел пломбир.

Солнце раскалило мою голову, и в затылке появилось любопытное ощущение.

Накрыл голову полотенцем.

Через два часа съел ещё одно мороженое. Поплавал, стараясь не спускать глаз с женских лиц. Ходил, выставляя своё на всеобщее обозрение.

Потом село солнце. Я понял, что голоден, что ноги мои больше не хотят переставляться, глаза болят и что я обгорел.

Баба Маша намазала меня кефиром, отругала и дала стакан молока с булкой. Я благодарно съел этот ужин и спал всю ночь на животе, поминутно просыпаясь от жары, насекомых и нестерпимого жжения на подрумянившихся участках кожи.

Утром следующего дня, разбитый и не выспавшийся, я снова отправился на пляж. Хватило меня ненадолго: в полдень, присев отдохнуть под зонтиком, я просто заснул. Проснулся спустя несколько часов: солнце уже утратило злую активность. Детские крики, шум волн и музыка не помешали мне более-менее выспаться. Я поплавал, освежаясь и снова не спеша двинулся по набережной. К концу дня понял, что подобная система малоэффективна. Особенно когда обнаружил закрытые пляжи — собственность санаториев. Побродив для очистки совести по барам после захода солнца, я решил со следующего дня уделить внимание домам отдыха.