– Он сам вам сказал?

– Именно.

– Когда он вам это сказал?

– В воскресенье вечером, в своем номере. Он за этим туда и пришел. Сказал, что собирается прыгнуть с балкона. Я покинул его номер, прежде чем он это сделал.

Гарри снова помолчал. Он понимал: у Маккуиллена было несколько дней, чтобы подготовиться к этому моменту. Состряпать версию, которая объясняла бы все факты. Но в лежащей перед ним папке находились фотографии повреждений на лопатке Джорджа Ирвинга – козырь, с помощью которого Босх надеялся переломить игру. Маккуиллену придется объяснить, как они появились на теле погибшего.

– Выкладывайте свою историю. Каким образом состоялся ваш разговор с Джорджем Ирвингом. Только ничего не упускайте, я хочу услышать все детали.

Маккуиллен сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Вы понимаете, на какой риск я иду, разговаривая с вами и при этом не зная, что у вас есть или что, по вашему мнению, у вас есть? Я скажу вам чистую правду, а вы вывернете ее так, чтобы угробить меня. А ведь со мной в этой комнате нет даже адвоката.

– Это ваш выбор, Марк. Вы захотели поговорить – вот и говорите. Требуете адвоката? Вызовем вам адвоката, но на этом все разговоры закончатся, и игра пойдет по-другому. Вы служили полицейским и знаете механизм. Есть всего один способ выйти отсюда и попасть сегодня вечером домой – вы должны выкупить свободу рассказом.

Босх сделал рукой жест, означающий, что он оставляет выбор за Маккуилленом. Тот кивнул, понимая: теперь или никогда. Адвокат посоветует ему молчать – пусть полиция напрягается и выдвигает аргументы в зале суда. Ничего не говорить такого, что полицейские еще могут не знать. Хороший совет, но не всегда полезный. Бывают такие вещи, которые лучше сказать.

– Я был с Джорджем в номере. В воскресенье вечером. Точнее – в понедельник утром. Пришел встретиться с ним. Был на него зол, хотел… да нет, сам не знаю, чего хотел. Но точно не хотел, чтобы мне снова искалечили жизнь. Наверное, хотел напугать, поругаться, но… – Маккуиллен ткнул пальцем в сторону Босха, – когда я уходил, он был жив.

Гарри сознавал, что записал на пленку достаточно, чтобы арестовать Маккуиллена и предъявить ему обвинение в убийстве. Маккуиллен признался, что находился с жертвой в том самом месте, откуда погибший совершил смертельный полет. Однако хотелось получить больше, и Босх ждал.

– Вернемся к началу, – потребовал он. – Как вы узнали, что Джордж Ирвинг в отеле и в каком он номере?

Маккуиллен пожал плечами, словно давая понять, что это вопрос для тупиц.

– Вы же сами знаете. Мне сказал Зюзя Роллинз. Он высаживал у «Шато» пассажира и случайно заметил Ирвинга. А сказал потому, что слышал меня как-то в комнате для отдыха. После всех этих дел с арестами за вождение в нетрезвом виде я проводил собрание водителей и объяснил, что за наездом на компанию стоит этот тип. А его фотографию скачал с Google.

– Следовательно, Роллинз вам сказал, что Ирвинг приехал в отель. Как вы узнали, что он снял номер и какой именно?

– Я позвонил в «Шато». Но не стал спрашивать, в каком номере остановился Ирвинг. Мне бы все равно не ответили по соображениям безопасности. И соединить меня с ним тоже не просил. Что бы я сказал? «Слышь, парень, ты в каком номере живешь?» Нет, я позвонил в гараж. Зюзя мне сказал, что Ирвинг оставил там свою машину. Вот я и брякнул туда, назвался Ирвингом и попросил проверить, не оставил ли в автомобиле мобильный телефон. Спросил у человека из гаража, знает ли он, в каком я остановился номере и сможет ли доставить мне телефон, если он все-таки в машине. Он ответил, что знает – в семьдесят девятом и если телефон найдется, он пришлет мне его. Вот так я и узнал его номер.

Босх кивнул. Это был хитрый план, демонстрирующий элементы преднамеренности. Маккуиллен обеспечил себе обвинение в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Гарри только требовалось направлять его в нужную сторону вопросами, прочее делал за него Маккуиллен. Все шло как по маслу.

– Я дождался конца смены, и в двенадцать часов и поехал туда. Чтобы меня не видели и не желая попасть в объектив камеры, обогнул здание и нашел с боковой стороны пожарную лестницу. Она вела на крышу, но на каждой площадке был балкон, так что, в случае чего, я мог бы отдохнуть.

– На вас были перчатки?

– Да, перчатки и комбинезон. Все это хранится у меня в багажнике. При моей профессии не знаешь, когда придется лезть под автомобиль. Я решил, что если меня увидят, то примут за рабочего отеля.

– Эти вещи хранятся у вас в багажнике? Но вы ведь не механик, а диспетчер.

– Я совладелец. Мое имя не указано в лицензии. Если указали бы, то не получили бы ее. Тем не менее я владею третью компании.

Что объясняет, почему Маккуиллен пошел на такие крайние меры, узнав, что Джордж Ирвинг находится в «Шато». Очередное туманное место в расследовании, которое разъяснил сам подозреваемый.

– Таким образом, вы поднялись по пожарной лестнице на седьмой этаж. В котором часу это было?

– Моя смена кончилась в двенадцать. Значит, около половины первого.

– Что произошло, когда вы оказались на седьмом этаже?

– Мне повезло. На седьмом этаже нет запасного выхода и двери в коридор. Только две стеклянные двери на балконы двух разных номеров. Одна налево, другая направо. Я заглянул в правую и увидел его. Ирвинг сидел на диване.

Маккуиллен остановился, будто проверяя воспоминания о той ночи и стараясь точнее представить, что он увидел сквозь балконную дверь. Босх сознавал: собеседника надо подтолкнуть, чтобы он продолжил рассказ, однако он не хотел давить на него.