– Он был сам не свой последние две недели.

– Что может беспокоить ребенка в таком возрасте? – Похоже, Милн не верил в способность детей влипать в истории. – Что может быть такого, что бы закончилось… ЭТИМ? Увидел или подслушал разговор преступников? Так он же современный ребенок – одно нажатие сигнальной кнопки на телефоне, и через десять секунд вокруг десять полицейских дроидов.

– Дронов.

– Ну да. Я, собственно, к чему – чтобы что-то скрывать в течение двух недель, Виктор должен был либо не хотеть обнародовать… что бы это ни было…

– Либо вести самостоятельное расследование, – продолжил за него Казимир. – И тот и другой путь запросто могут закончиться устранением нежелательного свидетеля.

– Не знаю… – Старичок задумался, затем просиял:

– Надо проверить его коммуникаторы! Все электронные устройства…

– Мы уже запросили разрешение на проверку, – Казимир едва сдержал улыбку, такая явная досада отразилась на мгновенье на лице его собеседника. Тони чуть слышно хмыкнул. Что же – сам напросился.

– У меня с вопросами всё, – сказал Казимир. – Но, прежде, чем мы перейдём к беседе с одногрупниками Виктора, я думаю, мой напарник захочет задать вам несколько вопросов. – Он заговорчески подмигнул старичку. – Тони новичок, его только что перевели к нам из академии. Поэтому, если можно, объясняйте подробнее. А я пока посижу… да вон там, на диване.

– Как относились одногруппники Виктора к тому, что он был альтом? – Тони взял быка за рога, его энергии и напору можно было только позавидовать.

– А… – Милн растерянно захлопал глазами. – А… разве Виктор был альтом?

Тони не то, чтобы поперхнулся, но сбился, и бросил растерянный взгляд на Казимира. Ответом ему была поощряющая улыбка – на диване и вправду было хорошо и удобно.

– Да, он был альтернативно рожденным, – кивнул Тони. – Скажите, а как вообще в Университете с подобными… э… вещами?

«Вот интересно, в каких же облаках надо витать, чтобы за два года не узнать, что твой ученик – поросёнок?» – подумал Казимир. «При том, что внешность у них, в общем, стандартная.»

Сам он мог распознать альта в ста процентах случаев, впрочем, надо отдать им должное – в полицейских отчётах они проходили, в основном, как жертвы. В крайнем случае – как обороняющаяся сторона. Хорошая наследственность, как ни смешно это звучит.

– Мы бы не потерпели никакой дискриминации, – гневно воскликнул старичок. – Генетически, они люди, и вообще – какого…

– Вы, главное, не волнуйтесь, – успокаивающе произнес Тони. – Я на вашей стороне.

Кстати, неплохо их учат в академии.

– Да что теперь волноваться? – вздохнул Милн. – Эксперимент сворачивают. Сколько их, этих альтов? Двести тысяч. И всё. Дальше будет развиваться «эй – дабл ю», artifficial womb, и о поросятах постараются забыть. – Он горестно вздохнул. – «Поросята». Ксенофобия это, в чистом виде. Ну хорошо, допустим, у мусульман это создаёт проблемы, потому, что неизвестно, кто перед тобой…

– Дети свиньи, – поддакнул Тони.

– Ну да. Дети. Но ведь мусульмане очень быстро выработали линию поведения – и конфликты прекратились. А травят их, в основном, люди не религиозные, травят ни за что, просто по факту отличия…

– Дурацкая это была идея, – согласился Тони.

– Идея была замечательная, – возразил Милн. – Не забывайте, в пике кризиса, фертильность семейных пар в Америке и Европе достигает одной трети, на Земле начинают вымирать виды, причем, никто не знает, почему…

– Виды? – удивился Тони. – Вымирать? Это я, кажется, пропустил.

– Например, тараканы, – ответил Милн. – Они были бичом, знаете ли. Считалось, что они переживут человечество. «Плодятся как тараканы», так говорили.

– А потом, в одночасье, они исчезли, практически вымерли. И никто не знает, почему. И никто не может утверждать, что динозавры не вымерли точно так же – без всякой видимой причины. И никто не может дать гарантию, что мы не вымрем вот так же точно, не вымрем в один прекрасный день, просто безо всяких «потому что»…