– Действительно, везенье, – согласился Олег. – Но потом-то был труд, было кропотливое исследование и…

– И нам еще не раз везло, поверьте.

– Это мистика, – возразил Павлик. – А мистику научный материализм отвергает.

– В целом – отвергает, – кивнул Алексей. – Но в частности, мы, люди, весьма везучий биологический вид.

Олег покачал головой, похоже, он был решительно не согласен со своим собеседником.

– Дайте определение везучести, – потребовал он.

– А зачем? – пожал плечами толстяк. Вытащил из кармашка в подлокотнике кресла бутылку с водой, отпил и вытер губы всё тем же платком. – Давайте я вам лучше вопрос задам.

– А давайте, – усмехнулся Олег.

«Сижу как дурак», самокритично подумал Павлик. Впрочем, ему было интересно.

– Вопрос очень простой, – сказал Алексей, отдуваясь. Изучил внимательно свой носовой платок, и бросил его в мусоросборник. Вытащил из кармана другой, такой же, и вытер лысину, на которой уже успела проступить испарина – видимо, от выпитой воды. – Что является главным движущим фактором эволюции?

– Эк вы круто… – Олег нахмурился. – Так, эволюция… а мы говорили об удаче… Вы явно хотите связать одно с другим. Но – нет, не соглашусь.

– И тем не менее.

– Я прекрасно знаком с математической моделью эволюции, – возразил Олег, слегка сердито. – Я писал алгоритмы на основе этих моделей. Удача, если дать ее конкретному индивиду, поможет выжить его потомкам.

– Вот именно.

– Его, добавлю, и кого-то ещё, с кем он… э… скрестится. Впрочем, неважно. Эти потомки вытеснят всех прочих, удача у них будет одинакова, а значит, в отборе она перестанет играть роль. Всё. Это будет лишь кратковременный эффект, и кстати, вредный для вида в целом.

– Почему – вредный? – удивился Павлик.

– А вы представьте, что удача досталась безногому, безрукому тупице. И его дети потеснят по-настоящему талантливых, и их, талантливых, признаки будут утеряны.

– Вы не о том, – пожал плечами толстяк. – Хотя, наверное, я сам виноват. Забудьте о биологической эволюции. Подумайте о социальном прогрессе.

– Агрегация, как фактор везенья… – Олег усмехнулся. – Ну да, в каком-то смысле. Хотя, конечно, детей жалко.

– Детей? – удивился толстяк. – Жалко?

– Детей заставляют зубрить последовательность социалистической агрегации, – ответил его собеседник. – Помните? В самый разгар экономического кризиса, Куба объявляет, что будет восстанавливать СССР, к ней присоединяется Беларусь, потом штат Нью-Джерси, Казахстан, Израиль, Сомали… и понеслась. И всё это надо запомнить, и выдать на экзамене. Я и говорю – бедные дети.

– Счастливые дети, – возразил Павлик. – Нам повезло.

– Да! – воскликнул толстяк. – Наконец-то вы поняли!

– Я имел в виду… ну да. Повезло. Гм…

Олег серьезно кивнул.

– Убедили, – произнес он. – Хотя… Впрочем, ладно. Не буду спорить.

– Вы не поверите, – сказал Алексей, – но в старину, еще до Кризиса, была такая поговорка – дурной пример заразителен.

– Предки ошибались, – пожал плечами Павлик. – Заразительным может быть только хороший пример. И кстати… спасибо вам. Вы мне здорово помогли.

– Помог? – толстяк поднял брови. – Ну ладно. Пожалуйста. А как, собственно, помог?

– Просто – помогли, – улыбнулся Павлик. – Разобраться помогли, и вообще. Мне… мне повезло, что я вас встретил.

***

«Эта осень на Большом Сырте выдалась холодной, давление подскочило аж до ста миллиметров ртутного столба, а скорость ветра достигала трехсот километров в час, и похоже, это было только начало…»

– Ты – идиот, – сказала Лена. – Клинический. Я-то думала, такие как ты вымерли в ходе эволюции.

– Не, – весело возразил Павлик. – Не вымерли. И не вымрем. Удача на нашей стороне.

…

Кстати, имей в виду – ты тоже едешь. Я уже договорился.

– Я? – растерянно переспросила девушка. – Что мне делать на Марсе?

«Принцип агрегации», подумал Павлик. Вслух же он сказал:

– Тебе там понравится. Просто поверь.

Я слишком легко принимаю чужое мнение. Это плохо само по себе, а уж для журналиста и подавно. Почему-то считается, что хороший журналист должен иметь свою точку зрения и стоять на ней, как греки на Филиппинах… Или не греки… Так или иначе, но когда я ответил категорическим отказом на предложение написать репортаж об открытии второго лунного завода, мой шеф недолго думая принялся рассказывать мне о красотах Луны, романтике и прочей чепухе. Через полчаса я сказал «да». Интересно, сколько времени пришлось бы меня уговаривать, если бы я знал, на что иду? В смысле – лечу?