— Значит, я в списке под номером один, да? А если я не вернусь? Если мне придется уничтожить машину, а вы ничего не узнаете?

Инженер пожал плечами.

— Это дело не мое, а Военного Совета. Я только подчиняюсь командам сверху, а это тоже не так-то просто.

— Хм! Может, они установили какой-то срок, в который я должен уложиться? А если к этому времени я не вернусь, они будут меня считать пропавшим без вести?

— Они ничего тебе об этом не сказали?

— Нет.

— Тогда нечего и волноваться. Жизнь и так слишком коротка. А во время войны она для многих становится еще короче. — Монтичелли хмуро посмотрел на небо. — Каждый раз, наблюдая взлет корабля, я не знаю, увижу ли его вновь.

— Правильно, перед стартом нужно поднять настроение, — съязвил Лиминг. — Да вы просто весельчак!

— Извини, парень, я и забыл, что на этот раз летишь ты, — усмехнулся инженер и кивнул в сторону соседнего здания: — Там у нас стоит копия носовой кабины, специально для тренировок. Около недели ты будешь изучать новые приборы и правила пользования субпространственной связью. Можешь начинать, когда захочешь.

— Главное, что меня беспокоит, — это автопилот, — сказал Лиминг. — Он должен быть абсолютно надежным. Нельзя неделями лететь без сна, а если ты не можешь полностью довериться кораблю, то тут уже не вздремнешь. Хороший автопилот — все равно, что добрая фея.

— Послушай, сынок, если бы автопилот мог не только держать курс, но еще и думать, и сам передавать сведения, мы бы отправили корабль без тебя. Но ты не волнуйся, — Монтичелли снисходительно похлопал собеседника по плечу. — Тут установлена лучшая модель. Автопилот позаботится о корабле, даже если ты устроишь себе медовый месяц, и космос совсем вылетит у тебя из головы!

— Я вижу тут единственное сходство, — бросил Лиминг. — В обоих случаях мне пришлось бы поднапрячься.

Он пошел к зданию и следующую неделю почти не выходил из тренировочной кабины.

Корабль взлетел через час после заката солнца. Черный бархат ясного неба был усеян звездами. Трудно было представить, что где-то далеко на невероятном расстоянии отсюда движутся в космической тьме бесчисленные обитаемые миры, между которыми осторожно пробираются корабли Сообщества, в то время как флоты Земли, Сириуса, Ригеля и других союзников несут патрульную службу по всему необъятному фронту.

Длинные цепочки дуговых фонарей слегка подрагивали под легким ветерком, пролетающим над огромным полем космопорта. За барьерами, ограждавшими площадку, стояла группа людей: отсюда, с высоты, Лиминг не мог их как следует разглядеть. Наверное, они собрались понаблюдать за взлетом. Он скорчил гримасу и представил, как корабль падает, и вся эта толпа как ошпаренная несется в укрытие. Ему не пришло в голову, что в случае аварии он вряд ли сумел бы насладиться этим зрелищем.

Из маленького динамика, расположенного на стене кабины, раздался голос:

— Пилоту приготовиться!

Он нажал на кнопку. Что-то щелкнуло, корабль взревел и содрогнулся. Огромное круглое облако пыли и пара прокатилось по бетону и скрыло из виду барьеры. Невообразимый рев и вибрация продолжались. Лиминг сидел спокойно, внимательно наблюдая за пультом управления. Стрелки двадцати указателей поползли вправо, дернулись и замерли. Все двадцать кормовых дюз были готовы к работе.

— Пилот, все в порядке?

— Так точно.

— Можете стартовать. — Пауза. — Ни пуха, ни пера!

— К черту!

Перед тем, как плавно подать на себя рукоятку тяги, он еще с полминуты продувал дюзы. Дрожь корабля усилилась, рев постепенно перешел в вой, иллюминаторы кабины затуманились, и небо потускнело.

Целую секунду, показавшуюся Лимингу вечностью, корабль покачивался, стоя на хвосте. Затем медленно пополз вверх: фут, ярд, десять ярдов. Вой перешел в визг. Внезапно скорость подъема резко возросла, словно корабль хорошенько подтолкнули сзади. Он рванулся ввысь. Сто футов, тысяча, десять тысяч. Корабль пронзил облака и устремился в ночное небо. Иллюминаторы очистились. Вокруг сияли мириады звезд, огромным шаром висела луна.

Динамик слабо проскрипел:

— Отличная работа, пилот.

— Я всегда работаю отлично, — отозвался Лиминг. — До встречи в сумасшедшем доме.

Ответа не последовало. Внизу понимали, что он ощущает чувство безграничной свободы и безнаказанности, так называемый “взлетный хмель”. Ему было подвержено большинство пилотов — когда родная планета оставалась за кормой корабля, а впереди виднелись только звезды. Симптомы заключались в язвительных замечаниях и ругани, которые градом сыпались с небес на землю.

— Пойди постригись! — орал в микрофон Лиминг. Он так и покатывался от смеха в своем кресле, пока корабль набирал скорость. — И вычисти комнату до блеска! Тебя учили, как отдавать честь? Мысли пачкают мозги.

Земля по–прежнему хранила молчание. Но внизу, в космопорте, в башне управления полетами, дежурный офицер повернулся к Монтичелли и сказал:

— Знаешь, мне кажется, Эйнштейн не довел дело до конца.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть гипотеза — по мере приближения к скорости света умственные способности человека стремятся к нулю.