В этом сезоне Фуртиг был единственным представителем Пещеры Гаммажа. Так как в прошлом сезоне его старший брат Фухан не привёл в пещеру девушку, Фуртигу на этот раз предстояло сделать два вызова, за себя и за брата. Фуртиг свернул в низкорослый кустарник, направляясь в Пещеру.

Там он пробрался на своё место и вздохнул. Народ был слишком малочисленным, чтобы рисковать жизнями воинов. Поэтому на Состязаниях никогда не доходило до смертельного исхода. Однако участника могли сильно избить или даже покалечить, если Предок лишал его своей милости.

А Гаммаж, Предок Фуртига, даже мысленно не присутствовал на Состязаниях. После рассказа Фал-Кана у Фуртига не осталось даже уверенности в милости Предка. Раздумывая, Фуртиг отодвинул светильник и зачерпнул из кувшина пригоршню-другую воды.

Почему Предок так боится возвращения Демонов? В последний раз их видели очень давно. Разве что — шерсть на загривке Фуртига встала дыбом — где-то в глубине Логовищ ещё остались живые Демоны…

Гаммаж, несмотря на то, что теперь обходит стороной Пять Пещер, мог узнать о существовании Демонов, мог научиться от них всему демонскому злу. И всё-таки Фуртиг верил, что Гаммаж в такой ситуации прислал бы чёткое послание, чтобы попытаться убедить хотя бы нескольких из Людей примкнуть к его плану, каким бы диким он ни выглядел.

Старшие часто обращались к прошлому. Они то и дело говорили с кем-нибудь, кто уже ушёл в страну Последней Тьмы. Как будто ушедший находится где-то радом. Это умение видеть ушедших приобреталось Старшими только в очень преклонном возрасте. Впрочем, мало кто из Старейшин доживал до глубокой старости. Потому что чаще всего охотник внезапно погибал от удара рогов или от клыков дичи, за которой охотился. Или вдруг с холодами подступала неизлечимая простуда. Или нападали другие недуги, тучами увивавшиеся вокруг Пещер.

Наверное, все эти неприятности не достигали логовищ Демонов. Вот почему старый Гаммаж разглядел тени Демонов, крадущиеся к Народу. Скорее всего, это и есть правильный ответ: Гаммаж также обладает сверхзрением, помогающим видеть невидимое. А как спорить с тем, кто утверждает, будто видит невидимое? Вот и Гаммаж, замечательный мастер-изобретатель из Логовищ, под влиянием этих призрачных теней возвращающихся Демонов станет опасен для Народа, если продолжит сеять свои заблуждения среди чужаков. А ведь он проповедует свои идеи даже среди врагов! Так сказал Фал-Кан. Надо, чтобы кто-то отправился к Гаммажу и узнал, что же тот делает в действительности. Но идти придётся по-настоящему, а не просто болтать о «прогулке к Гаммажу», как это принято у одиноких юных воинов. На благо Народа необходимо, чтобы кто-то отправился к Гаммажу.

В последний раз к Гаммажу уходили четыре сезона Состязаний назад. Ушедший не вернулся домой. То был Фоскот из Пещеры Фавы. Тогда Фоскот победил на Состязаниях. Фуртиг попытался вспомнить, как выглядел Фоскот, и пожалел, что вспомнил. Потому что Фоскот был очень похож на Фуртига, того почти взрослого Фуртига, какого в последнее время отражали гладкие воды Бассейна у Больших Деревьев.

Фоскот был также худощав, узкоплеч и гибок. Даже шерсть у него имела такой же окрас, дымчато-серый, почти голубой в солнечном свете. Он тоже любил бродить в одиночку, и однажды показал Фуртигу находку, обнаруженную им в одном небольшом Логове, стоявшем на отшибе от Логовищ, где обитал Гаммаж. Найденная вещь представляла собой странный металлический ящик, одну сторону которого покрывала инкрустация из очень гладкого материала. Когда Фоскот нажал на что-то в ящике, на гладком материале появилась картинка. Эта вещь, конечно же, была делом рук Демонов. И когда Старейшины в Пещерах увидели её, они отобрали ящик у Фоскота и разбили его камнями.

Поглаживая охотничьи когти, Фуртиг размышлял о завтрашних состязаниях. Можно, конечно, забыть про Гаммажа и заняться устройством собственной жизни. Чем ближе подходило время схватки с противником, тем хуже чувствовал себя Фуртиг. Впрочем, когда выкрикнут вызов, Фуртиг ринется в бой, забыв обо всём. Это был закон, они все забывали страх, едва чуяли азарт битвы. Эти порывы не под давались контролю. Сама жизненная сила Народа кидала их в схватку с противником.

Считалось неприличным заглядывать в жилища другого племени. Поэтому собравшиеся на встречу обитатели Пещер разбрелись по домам, а представители другого клана соорудили из повозки, в которой прибыли, палатку. Так что Фуртигу не пришлось оставаться в одиночестве долго. В пещере же вся семья окружила его.

Фал-Кан и двое младших Старейшин принялись выдавать Фуртигу очередные наставления.

— Не стоит надеяться на жеребьёвку…

Фуртиг предпочёл бы, чтобы на него не обращали внимание и оставили в покое. Неизвестно, чем его собственное убеждение в том, что он завтра провалится, хуже совета старших, тщетно скрывавших явные сомнения в его будущей победе. Но Фал-Кан говорил так, как будто мог завтра повлиял, на выбор противника поподатливее.

Другой Старейшина, Фуджор, безучастно вылизывал руку языком, обращая особое внимание на место, где отсутствовал один палец. Он лизал так тщательно, словно палец мог снова вырасти. Фуджор весь зарос густой шерстью и чаще других бегал на четвереньках.

— Верно, — поддакнул он, пока Фал-Кан напутствовал:

— У троих нет охотничьих когтей. Так что ты, воин, будешь лакомым кусочком для соперников. Помни, что за хорошее оружие дерутся яростней, чем за иную самку.

Фуртигу хотелось сорвать с пояса эти драгоценные когти и засунуть их куда-нибудь подальше. Но это запрещалось обычаем. Он должен будет выложить своё оружие на скалу Вызовов, когда настанет его очередь драться. Но несмотря на отчаяние, он осмелился заговорить со Старейшинами. В конце концов и Фал-Кан и Фуджор когда-то победили на Состязаниях. Не посоветуют ли они что-либо ценное новичку?