Она подтвердила то, что он и сам предвидел:

— Фас-Тан выбрала Сан-Ло. Сестричка Найя выбрала Мура из Пещеры Фолока. Но вот сестричка Ингар выбрала чёрного воина из западного клана.

Девочка поджала уши и фыркнула.

— Это тот, с кем я дрался, да, Ю-ла? — спросил Фуртиг.

— Что ж, он сильный воин.

Ю-ла снова покачала головой:

— Он сделал тебе больно. Сестричка Ингар не должна была выбирать того, кто причиняет вред брату по клану. Она больше не принадлежит Пещерам.

— Конечно нет, сестра. Выбравшая переходит в клан избранника. Так принято. Это жизненное правило.

— Плохое это правило — устраивать драки, — покусывая пальчик, она добавила. — Ты лучше, чем Сан-Ло.

Фуртиг хмыкнул:

— Я не взялся бы доказывать это утверждение, сестричка. Вообще-то, ты сказала неправду.

Ю-ла пробурчала:

— Да, у него сильные когти. Но слабая голова. Он не умеет думать. Нет, Фас-Тан просто дура. Она должна была выбрать не того, кто умеет драться, а того, кто умнее.

Фуртиг взглянул на девочку. Ведь она всего-навсего подросток, ей ещё целый сезон до поры Выбора. Но сказанное Ю-лой не было детским суждением. Он с проснувшимся любопытством спросил:

— Почему ты так думаешь?

Она гордо тряхнула головкой:

— Мы — из Пещеры Гаммажа. Предку были известны многие вещи, которые он присылал нам в помощь. Он научился делать эти вещи не путём турниров и драк. Вместо драк Предок охотился за знаниями. Женщины, братишка, порой тоже умеют думать. Когда я вырасту настолько, чтобы различать следы, я не пойду в Выбирающие. Как и ты, я пойду к Гаммажу! У него я буду учиться и учиться.

Она вытянула вперёд маленькие пушистые ручки, словно желая удержать знания, словно собирая их из воздуха.

Фуртиг осторожно возразил:

— Но Гаммаж с возрастом потерял разум…

И вновь она сердито фыркнула, на этот раз на Фуртига.

— Ты говоришь как Старейшины! Если кто-то не понимает нового, то, конечно, следует называть новшество вредным и недобрым! Лучше подумай, насколько велики знания Гаммажа, если то, что он присылал нам — лишь маленькая толика тех изобретений, какими он располагает. В Логовах, наверное, осталось немало полезных вещей.

— Но если опасения Гаммажа обоснованы, то Логова также грозят и Демонами.

Ю-ла сморщила нос:

— В Демонов, братишка, надо верить, когда сам их видел. А до тех пор надо брать с собой в дорогу всё, что может пригодиться.

Фуртиг привстал:

— Да, но откуда ты узнала, что я собираюсь уйти к Гаммажу?

Она тихо, мурлыкающе, засмеялась.

— Ты есть ты, братишка, и не можешь быть никем другим. Лучше взгляни, — и она вынула из-за спины небольшую сумку, затянутую шнурком. Фуртиг лишь однажды видел такую сумку, но знал, что среди женщин они весьма ценятся. Согласно преданию такие сумки делала последняя подруга Гаммажа, потому что у неё были самые гибкие пальцы. Но с тех пор такие сумочки никто не делал.

— Откуда у тебя такая сумочка?

— Я сама её сделала, — ответила она с величайшей гордостью. И кладя сумочку ему в руку, добавила. — Это для тебя. И вот ещё.

Она достала вещь, которая потрясла его не меньше, чем сумка. Охотничьи когти! Не столь ухоженные, как его собственные, тускловатые от времени и поцарапанные. К тому же нескольких сегментов не хватало.

— Я нашла их среди камней у водной пещеры. Они сломаны, братишка. Но в конце концов, ты уйдёшь не с голыми руками. И я очень прошу тебя… Когда предстанешь перед нашим Предком, спроси у него: разве женщина из Пещеры Гаммажа не достойна изучать новое? И покажи ему сумку. Обещаешь?

Изумлённый сильнее, чем хотел бы себе позволить, Фуртиг прижал к груди сумку и когти.

— Будь уверена, сестричка. Я передам ему всё сказанное тобой, слово в слово.

Фуртиг осторожно пробирался вперёд. Ещё не рассвело, но для его глаз было довольно светло. Следовало пересечь обширное открытое пространство по западную сторону от Логовищ Демонов под прикрытием темноты. Он так решил, несмотря на то, что весь предыдущий день, проведённый в наблюдениях, не принёс информации о каких-либо признаках жизни. И сейчас, торопливо шагая по равнинной траве, он не мог обнаружить ни заметённых следов, ни других знаков, указывающих, что в Логова или из них кто-нибудь ходит.

Но чем ближе он подходил к Логовам, тем хуже становилось у него на душе. Даже издали было видно, что по высоте Логовища превосходят уступ, где располагались Пять Пещер. Какими Логовища окажутся вблизи, Фуртиг и представить не смел. И вот теперь, подойдя ближе, он едва не падал навзничь, задирая голову вверх в попытке оглядеть упирающиеся в небо вершины этих чудовищ.

Они просто ужасали. Войти внутрь означало для Фуртига добровольный поход в западню. Но как же Гаммаж? Он-то там, в Логовах. Впрочем, что если Предок умер? Тогда его молчание, длившееся вот уже несколько сезонов, могло быть объяснено смертью, а вовсе не тем, что его одолела неправильная идея.