Вайденхоф не откликнулся. Наверное, сидит в кресле-каталке, слушает телефон и не хочет поднимать трубку. Потому что ему нечего мне сказать. Он так и не узнал, кто такой Морис Фурнель.

М-да-а…

Вот я и в Греции, а что толку? Где Бейкер? Вокруг меня – сплошная стена дождя, небо затянуто серой завесой. Хорошо хоть самолет успел приземлиться. А то запретили бы посадку и отправили куда-нибудь в Италию…

В Неаполь…

Я горько усмехнулась.

Рядом со мной было немало отдыхающих, на лицах которых читалось разочарование… Вот глупые! Пускай сегодня идет дождь, но завтра погода разгуляется. И они будут купаться, загорать, разглядывать руины Парфенона или бродить по Акрополю.

А что завтра буду делать я?

Рыдать на берегу Средиземного моря? Если к тому времени не сойду с ума от душевных терзаний и самобичевания…

Когда-то инструктор по скалолазанию дядя Петя, глядя, как я карабкаюсь по болдерингу, повторял: «Овчинка выделки не стоит». Я слышала это, злилась и гнала себя по самому трудному маршруту.

Дядя Петя давно не вспоминает свою присказку. Я лазаю по болдерингу и тренировочным скалам наравне с мужчинами, уступая им только в выносливости. Но мне на Эверест и не надо. Мои вершины не бывают выше двухсот метров. Техника, силовая выносливость – вот мои козыри.

Здесь, под козырьком аэропорта я вдруг подумала: «Может, и прав был дядя Петя, произнося издевательскую фразу? Быть может, не мои пробелы в технике он имел в виду? Быть может, опытный альпинист, пять раз покорявший семитысячный Пик Коммунизма и как никто разбиравшийся в тонкостях человеческой психики, подметил слабинку в моем характере?»

Овчинка выделки не стоит… Или все-таки стоит?..

Из пелены дождя выскочил грек в целлофановом плаще и в фуражке таксиста, с которой ручьем лилась вода. Не успела я опомниться, как он схватил мои сумки и потащил их к автомобилю, желтевшему в сочившейся мгле. Сумки были тяжелы для него, и он волочил их по лужам.

– Это что вы удумали? – подскочила я сзади и схватила его за куртку.

– Отвезу, куда прикажете! – радостно завопил он.

– Немедленно верни сумки на место!

– Такая милая девушка не должна мокнуть под дождем! Отвезу, скажете спасибо…

Я дернула его за куртку. Хотела остановить. Таксист охнул, колени подогнулись, и он упал прямо в лужу. Фуражка слетела с головы и покатилась по мокрому асфальту. Капли дождя забарабанили по обширной плеши среди кучерявых волос.

Ненавижу таксистов! Таксисты во всем мире одинаковы!

Я подобрала сумки и вернулась под козырек. Дождь промочил меня до нитки. Майка обтянула грудь так, словно я разделась по пояс. Ну и мерзавец этот таксист! Вытащил под дождь! Устроил тут клоунаду!

Настроение менялось быстро. Когда вернулась под козырек, мне сделалось стыдно перед таксистом.

– А нечего было лезть ко мне! – бормотала себе, оправдываясь.

Покопавшись в одной из сумок, вытащила пуховик «Полартек». Не для такой погоды полярная куртка, но хоть грудь прикрыла.

Вот в таком виде, в пуховике и мокрых шортах, я принялась звонить Васе Глебову.

Снова никто не брал трубку. Я ждала-ждала, потом вспомнила, что Глебов просил подать условный сигнал – три предварительных звонка. Вот сумасбродный конспиратор! Пришлось сделать паузу. Затем опять набрала номер, дождалась трех гудков и отключилась. После третьей попытки Глебов взял трубку.

– Овчинникова, это ты? – осторожно спросил он.

– Васенька, – умоляюще пролепетала я, – я тут уже под колеса кидаюсь от безысходности!

– Не нужно под колеса, – ответил Глебов. – Кое-что для тебя есть.

Я прильнула к трубке, целуя пластмассу, словно святое распятие.

– Что же ты мне не звонишь, лапушка? – Я едва сдерживалась, чтобы не накричать на Васю.

– Информацию не до конца обработал. Нет последнего подтверждения.

– Вася, это не научный трактат. Твои коллеги ни о чем не узнают и не будут изводить тебя критикой. Мне хватит и намека.

– А-а, – откликнулся Вася. – Я как-то и не подумал об этом.

– Ну, говори же! – умоляла я.

– Нашел твои обломки из красного мрамора! Сто сорок восемь частей древней статуи под инвентарными номерами, начинающимися с 082806001. Это были крупные раскопки. Камни обнаружены среди других древностей в 1906 году и инвентаризированы неким Морисом Фурнелем…

– Кем? – воскликнула я.

– Французским археологом Морисом Фурнелем. Приблизительно через месяц камни исчезли. Кто-то украл их. Подозревали временных рабочих из соседних деревень, но так ничего и не нашли…