Откуда они знали такое! Откуда эти подробности!

«Они много врут, эти чебурашки, – вспомнились слова Гордеева. – Такие лжецы, каких свет не видывал!»

Может, и лгут.

Но откуда им известно столько правды?!

– Через один виток планеты вокруг оси к сараям придет наш курьер. Ты будешь там и отдашь ему пирамидку. Нет. Ты встанешь на колени, поцелуешь его ноги и отдашь пирамидку.

– Что-нибудь еще?

– Этого достаточно. Будь там завтра. Иначе последствия будут невыносимо мучительными.

Из трубки вырвался истеричный гогот, после чего абонент, вполне возможно находящийся где-то на орбите Земли, отключился. Я сдавил зубами костяшку пальца, вымещая на ней свой гнев.

Настя осторожно посмотрела на меня.

– Кто звонил, папа?

– Это с работы.

– Тебя опять выгнали?

– Нет. – Я почесал лоб, уставившись на доску, пытаясь вернуться к игре. – Чей ход?

– Твой.

Первое, что я сделал после этого разговора, попытался найти Гордеева. Я позвонил по четырем безымянным телефонам Института, хранящимся в справочнике рабочей мобилы. Первый и второй отозвались долгими бесперспективными гудками. По третьему номеру трубку взял механик по вентиляционным системам, который ответил не совсем трезвым голосом, что «понятия не имеет ни о каком Гордееве».

Только с четвертой попытки я наткнулся на женщину, представившуюся Инессой Александровной, которая разговаривала так, будто делала мне огромное одолжение. Она сообщила, что доктор Гордеев сейчас в командировке и появится только послезавтра. Позвонить ему на мобильный «совершенно невозможно», потому что место командировки находится вне зоны действия сотовых сетей. Я попросил ее, чтобы Гордеев связался со мной, как только появится. Инесса Александровна без особого энтузиазма в голосе обещала передать.

Итак, на помощь Гордеева я рассчитывать не мог. Вот особист хренов, академик высоколобый, не поверил мне, когда я передал ему слова «Семена». Дескать, не может этого быть, потому что не может быть. Много врут эти чебурашки. Врут, может, и много. Но артефакт из бункера им нужен по-настоящему. Более того, сегодняшний разговор четко прояснил, что им нужна именно пирамидка.

Весь вечер я ходил сам не свой. Юлька дважды спрашивала меня о чем-то, и я отвечал невпопад, не переставая размышлять о том, что мне делать. Завтрашним вечером возле сараев я должен встретиться с курьером пришельцев и отдать ему пирамидку, не забыв при этом опуститься на колени и поцеловать ему ноги. В противном случае мне были обещаны проблемы. Возможно, это тоже ложь. Хотя вряд ли.

– На работе неприятности? – сочувственно спросила Юлька.

Я небрежно кивнул.

– Поделись, может легче станет.

– Да нечем делиться. Так, безделица. Рассосется.

Юлька и Настя собирались завтра отправиться в город, чтобы погостить у тещи. Чай с плюшками, расспросы о житье на новом месте, обязательное: «Ну как твой, не пьет больше?» А я, значит, на одну ночь останусь один. Это давало мне свободу действий.

Была как раз суббота, мой законный выходной, на работу ехать не нужно. Я посадил Юльку и Настю на рейсовый автобус, помахал им, улыбаясь широко раздвинутыми губами, дескать, все в порядке, не стоит ни о чем беспокоиться. Радостного остолопа я изображал до тех пор, пока автобус не скрылся за поворотом. Потом приступил к подготовке. Курьера нужно встретить с традиционным русским гостеприимством.

Для этих целей я купил в хозтоварах топор. Небольшой такой, для мелкой плотницкой работы. В пяте топорища я высверлил отверстие и залил его свинцом, чтобы уравновесить тяжесть обуха. Теперь топорик не только был мобилен и плотно сидел в ладони, но еще и летал. Несколько пробных бросков в липовый ствол на заднем дворе дома подняли мне настроение. Импровизированный томагавк вонзался в деревянную плоть смачно и отчаянно – потом даже стоило определенных усилий выдернуть его. Теперь у меня имеется собственное летающее лезвие. Быть может, оно не светится, но свое предназначение выполняет исправно.

Вспомнив самого знаменитого обладателя топора, студента Раскольникова, с внутренней стороны куртки, под мышкой, я пришил веревочную петлю. Топорик садился в нее как влитой. Ткань почти не оттягивал, и снаружи его не было заметно. Правда, на улице стояла жара, и в плотной куртке с меня сойдет десять потов, пока я дождусь появления курьера, но у меня не было других вариантов, где спрятать топор. Только под курткой.

Как вы наверняка поняли, отдавать пирамидку я не собирался. Так же как и становиться на колени и целовать ноги. Я собирался встретить дорогого гостя топором. Ему наверняка придется по душе подобное гостеприимство, поэтому он с охотой мне поведает, зачем пришельцам пирамидка и что они вообще замышляют. Короче, мне нужен «язык», которого я сдам Гордееву, чтобы он наконец убедился, насколько все серьезно.

Одно, правда, меня смущало более остального – пси-контроль, которым чебурашки владеют с такой же легкостью, с какой я разбираю автомат Калашникова. Какую бы ловушку я ни готовил, какие бы комбинации ни выстраивал – они увидят телепатически в моей голове любой замысел до того, как я успею его осуществить, и шарахнут в ответ по мозгам телекинезом. А геморрагический инсульт вещь такая же убедительная, как мой топор. Я уже сталкивался с дикими головными болями в прошлый раз, и доложу вам, ничего хорошего. Управляют тобой, точно электрошокер надсмотрщика. Один тычок – и больше не хочется проявлять инициативу.