— Я все же думаю, что приглашение — не ошибка. — Какая же она славная и добросердечная девушка, эта мисс Смит, раз посмела встать на ее защиту, не опасаясь снискать неодобрение со стороны леди Харрингдон. — Виконт знал, что мисс Уэстбрук компаньонка леди, и все же пригласил поужинать за своим столом. Так почему виконтесса не могла, зная это, пригласить девушку на свой бал?

— Я, кажется, утратила нить повествования, — подала голос вдовствующая графиня, повернувшись к Кейт. — Кассандра отправится на бал?

Кассандра была героиня из истории Акерманна.

— Нет, миледи, боюсь, мы отвлеклись от темы. Я сейчас вернусь к Кассандре, если позволите.

Кейт, вскинув брови, посмотрела на тетю в ожидании разрешения.

Леди Харрингдон кивнула с такой одобрительной улыбкой, что Кейт подумала, что расплавится.

Она все еще читала о Кассандре, когда пришел лорд Харрингдон в сопровождении лакея, чтобы помочь отвести престарелую даму в ее покои. Графиня попросила их прийти чуть позже, и лакей вышел. Граф остался ждать в гостиной и, по-видимому, наблюдал, как она читает. Кейт не видела выражения его лица, поскольку не могла оторвать глаз от страницы, но когда настал черед уводить старую графиню, он наклонил голову и сказал Кейт спасибо.

Эта незначительная любезность наполнила ее сердце такой же радостью, как кивок и улыбка тети. Более того, этот знак внимания всколыхнул в ней надежду, что, возможно, наступит день, когда она будет сидеть в этой самой гостиной на правах признанного члена семьи и называть Харрингдонов «тетя», «дядя» и «бабушка», наблюдая с нескрываемой гордостью и удовлетворением, как папа и его родственники наводят мосты отношений, так давно уничтоженные.

Вот чего она лишилась бы, если бы ее застали с мистером Блэкширом в библиотеке. Следовательно, тот поцелуй был ошибкой. Все ее надежды зависели от брака с человеком высокого положения и хорошими связями. Кейт больше не могла позволить себе забыться, ни на минуту.

Из дома Харрингдонов она вышла вместе с мисс Смит. Как только дверь за ними закрылась, молодая леди заговорила:

— Я не собиралась критиковать леди Харрингдон. Она всегда с большим вниманием относилась к моей матери после того, как мы потеряли отца. И я благодарна ей за то, что хочет устроить мою судьбу. Но мне хочется, чтобы мы предпочитали тактичность искренности.

— Не думаю, что ей нужно учиться такту. — Кейт нравилась прямолинейность леди Харрингдон, но она, естественно, симпатизировала мисс Смит. — Как не думаю, что она и вправду считает вас невежественной. Нет, разумеется. Скорее она хотела подчеркнуть, что молодые женщины знают меньше о браке, чем те, что постарше.

— О, меня совсем не задело ее замечание. Меня больше беспокоит ее пренебрежение в разговоре с вами. Разве стоило говорить, что ваше приглашение, возможно, является шалостью виконта, и что вы вряд ли получите когда-либо другое, или что леди Кэткарт неправа, оказывая вам почтение, достойное ближайшей родственницы графа?

Выходит, мисс Смит знала, что лорд Харрингдон — ее дядя.

— Вы очень добры, что приняли мою сторону. — Они шли по площади в северо-западном направлении. Кейт опустила взгляд на камни под ногами. — Но я отношусь к этому спокойно, потому что она права насчет приглашения. В нашей семье есть обстоятельства, мешающие обществу и нашим благородным родственникам принимать нас.

Кейт говорила ровным, спокойным голосом. Такие факты она обычно не сообщала малознакомым людям, но, поскольку о ее родстве с лордом Харрингдоном стало известно, скрывать остальное не имело смысла.

— Я знаю. Мне матушка рассказала об этом после нашей первой встречи. — Мисс Смит вдруг замедлила движение и, вынув руку из горностаевой муфты, положила на локоть Кейт, чтобы остановить. — Теперь я позволю себе излишнюю прямоту. — Ее голубые глаза отразили чувство неловкости, смешанное с непоколебимой решимостью. — У вас есть подходящий наряд для бала у леди Кэткарт, раз вас пригласили как гостью, а не компаньонку леди Харрингдон? Я подумала, что, возможно, у вас нет соответствующего вечернего наряда.

Мисс Смит, вероятно, заметила, что она явилась к Эстли в том же платье, которое было на ней во время первого визита в дом Харрингдонов. Ущемленная гордость Кейт заставила ее внутренне поморщиться.

— Нет. Мне придется надеть то же платье, в котором была на рауте леди Эстли. Я заменю розовые ленты на другие и, возможно, смогу одолжить у матери ее лучшую шаль, чтобы платье выглядело наряднее.

— Ничего этого не делайте. Вы можете взять одно из моих платьев. Мы одного роста и, размеры наши тоже, кажется, совпадают. — Лицо мисс Смит выражало мольбу. — Приезжайте в тот вечер ко мне, и от меня мы вместе отправимся на Беркли-сквер к графине, а оттуда — на бал. Вы окажете мне услугу. Я терпеть не могу собираться на балы, а вместе будет веселее.

Чем больше доводов приводила мисс Смит, тем яснее проступала идея благотворительности. Она жалела бедную мисс Уэстбрук, у которой не было даже подходящего вечернего туалета, и пыталась ее облагодетельствовать.

Кейт колебалась. Она никогда не принимала благотворительности со стороны других молодых особ. Скорее наоборот. Чаще всего она советовала кому что надеть и как причесаться. Обычно искали ее дружбы и расположения.

С другой стороны, девочки в школе мисс Лоуэлл не были, по сути, ее подругами. Они были скорее фрейлинами, глядящими ей в рот в ожидании мудрого совета относительно последних фасонов шляпок или романов, какие должна читать модная барышня. И все это произошло в результате продолжительной, решительной борьбы заставить их забыть о мезальянсе ее родителей и ценить ее за собственные заслуги.