Алексей с трудом вдохнул.

Лес и узкая полоса неба плыли перед глазами, в груди жгло огнем и саднило. На плечи навалилась невероятная усталость. Единственным утешением было то, что рев стал затихать. Алексей закрыл глаза и уронил голову на сугроб.

— Товарищ командир! Вы живы?

Он с трудом открыл глаза и увидел бегущего к нему Ермолаева.

— Помоги мне подняться, — попросил Калинин, когда Иван подбежал ближе. Сибиряк подставил ему могучее плечо, обнял его руками за пояс и помог встать.

Калинина вынесло из снежной норы в нескольких метрах от дороги. Стоящие на ней солдаты еще не оправились от шока, но с удивлением взирали на молодого командира роты в недоуменном ожидании.

— Твари ушли, — сообщил Ермолаев Алексею. Из строя выступил старшина, пристально глядя на молодого лейтенанта. В его взоре не было упрека. Казалось, старшина изучает Калинина, словно видит в первый раз. А может, он разглядел что-то такое, чего не замечал раньше. Их былая неприязнь угасла. Сейчас не было смысла в противостоянии, потому что оба оказались перед лицом общей беды.

Алексей огляделся и увидел вокруг напуганные, растерянные лица. Он подумал, что серьезный бой с немцами не мог так потрепать и напугать их, как это внезапное нападение.

Колонна красноармейцев изрядно поредела. Из сорока четырех человек в живых осталось не больше половины. Пропал и командир второго взвода Калугин. Приходько выжил, слава богу! Сейчас ему было не до шуток. Взгляд украинца был тревожным и блуждающим. Выжил и пленный Штолль, но оба его конвоира сгинули в сугробах. Алексей заметил, что немец крепко сжимал обледеневшую маковую булочку… Он не сбежал. Да и куда было бежать в этом коварном лесу! Алексей подумал, что охранять Штолля больше не нужно.

Лошадь Дуня уцелела, остался нетронутым и обоз с пулеметами и припасами. А вот ухаживающий за нею боец бесследно исчез.

— Твари ушли, — повторил Ермолаев. — Как вы это сделали?

— Кажется, я застрелил одну, — промолвил Алексей. — Она должна быть здесь, в сугробе.

Ермолаев свистнул. Подбежали два солдата и принялись разгребать снежную воронку, из которой вынесло Калинина. Боль в груди поутихла. Алексей подошел к солдатам и стал им помогать. Когда воронку достаточно раскопали, Ермолаев принес керосиновую лампу. С замирающим сердцем Калинин вновь спустился в нору.

Она оказалась пуста.

Никаких следов твари, ничего, кроме утоптанного снега.

— Мне показалось, что я застрелил одну, — сказал Алексей, выбравшись из сугроба. Ермолаев с осторожным любопытством заглянул в нору.

— Как она выглядела? — хрипло спросил старшина.

— Огромная, — ответил Алексей. — И хищная.

— И тебе удалось прогнать ее?

— Оружейник Рогачев изготовил для меня пулю, начиненную маком.

— Маком? — переспросил старшина, удивленно подняв прямую бровь.

Солдаты вокруг зашумели. Шок от внезапного нападения прошел, и до бойцов стало доходить, в каком страшном положении они очутились.

— Что же это творится! Где мы?!

— На нас в любой момент могут напасть эти твари!

— Нас осталось слишком мало, чтобы захватить высоту!

— Нет здесь никакой высоты Черноскальная и быть не может! Мы потерялись! Нечистая сила да погибель тут для нас!

К Калинину пробрался Приходько. Лицо его было серьезным.

— Товарищ лейтенант, погибнем мы тут, — сказал он. — Стоит умирать, защищая город какой хороший. А что мы защищаем здесь?

Алексей молчал. Роте было приказано — захватить высоту Черноскальная. Но здравый смысл велел молодому лейтенанту отступить от своих принципов. Калинин прекрасно понимал, что они заблудились. Карта обманывала. По ней рота должна находиться на лугах, а они оказались в лесу, который вряд ли пропустили бы картографы. Сугробы доходили до пояса, а у солдат даже не было лыж. Половина роты сгинула после нападения неведомых тварей. Калинин не знал, сколько человек нужно для захвата высоты, но думал, что одного взвода, который остался, для этой цели явно мало.

Гомон поднялся нешуточный.

— Что нам делать дальше? — спрашивали солдаты, обращаясь к старшине.

— А ну-ка тихо! — рявкнул Семен Владимирович, заставив бойцов замолкнуть.

Он погладил заросший подбородок, будто прямо здесь собирался бриться.

— Будете делать то, что ротный прикажет, — произнес он. Алексей удивленно посмотрел на старшину. — Но лично я убирался бы к черту из этого леса!

У Калинина дрожали руки. Но, несмотря на дрожь, чувствовал он себя уверенно.