Средневековый итальянский город. Даже стены домов с облупившейся штукатуркой, зеленая мутноватая вода в каналах, узкие улочки, окна с деревянными ставнями – все это создает неповторимую атмосферу Венеции.

И это незабываемое катание на гондоле… Дома, утопающие в воде, полузатопленные входы, ступени, уходящие в зеленую муть канала… Гондолы бесшумно скользят по каналам и мысленно переносят в позапрошлый век.

Венеция – удивительный и романтичный город. В нем я вновь почувствовала себя счастливой. В Венецию хочется возвращаться снова и снова. Я была счастлива, что наконец-то смогла посетить этот город-миф, город, в который приезжают романтики со всего мира. Стоит только вступить ногой на набережную и вдохнуть теплый и влажный воздух, как город тут же оживает и протягивает к тебе свои руки, чтобы заключить в крепкие объятия. На каждом шагу чувствуется, как оживает история, словно ты сам переходишь через границы времени. Здесь ничего не меняется веками. Из года в год сохраняется неизменный облик Венеции.

А сколько же голубей на площади! Они садятся на голову, плечи, руки… Несмотря на то, что птички превратились в настоящее стихийное бедствие для Венеции, они придают известное очарование этому городу…

Мы со Степаном, держась за руки как влюбленные подростки, бродили по узеньким улочкам, на которых с трудом могут разойтись двое, стояли на мостиках, целовались и пытались постичь тайну очарования этого города.

Мы остановились на ночь в небольшом отеле, и эта ночь подарила незабываемые впечатления. Ночью Венеция особенная. Она какая-то притихшая, умиротворенная и по-своему прекрасная. Сквозь темноту доносилось пение гондольеров. Мы ходили от моста к мосту и слушали все новые и новые песни. Это были проникновенные, но все же печальные мелодии. В воздухе витали музыка и любовь. Спать совсем не хотелось, потому что реальность и без того казалась нам сном.

А где-то совсем недалеко звучала музыка Вивальди «Времена года», слушая которую почему-то хотелось плакать. Но эти слезы были слезами счастья.

Я украдкой посматривала на венецианских мужчин, кидающих на меня томные взгляды, и вспоминала Татьянин рассказ. Уж теперь-то я знала, что все их ухаживания, страстные взгляды, красивые слова и сумасшедшие ночи любви стоят немалых денег.

Мы дышали Венецией и оба приходили к мысли, что не хотим уезжать от этого торжества красоты.

Той ночью, перед тем как заняться любовью, Степан включил ночник и сказал, что хочет любоваться мною при свете. Я быстро выключила свет и отвернулась к стене.

– Надюша, ты что?

– Ничего!

– Ты обиделась, что ли? – удивился Степан.

– Я на мужчин уже давно не обижаюсь.

– Да сколько тебе лет-то, чтобы ты на них обижалась!

– Что ты постоянно попрекаешь меня моим возрастом?! – неожиданно разозлилась я.

– Я тебя не упрекаю. Просто иногда мне кажется, что я для тебя старый. Тебе же, наверное, хочется в дискотеку или ночной клуб.

– Я уже свое отплясала.

Степан нежно меня обнял и прошептал:

– Ты меня до сих пор стесняешься? Мы уже с тобой столько времени вместе, но ты все не хочешь, чтобы я видел тебя обнаженной. Почему?

– Потому что на моем теле много шрамов.

– А если я скажу тебе, что люблю все твои шрамы?

В эту ночь я перестала стесняться своего тела и разрешила Степану увидеть меня при свете. В тот момент, когда он смотрел на мои шрамы, стало казаться, что они краснеют, набухают и кровоточат, вызывая у Степана неподдельный ужас и отвращение. Увидев, как я съежилась, Степан улыбнулся и стал покрывать меня поцелуями, старясь не обойти вниманием ни один шрам.

– Девочка моя, сколько же тебе пришлось пережить, – прошептал он нежно. – Будь проклят этот пожар.

А я почему-то заплакала, обняла Степана и почувствовала к нему бесконечную благодарность за его трепетное ко мне отношение. А ведь я практически не знала этого человека. Внезапно ворвавшийся в мою жизнь мужчина, изменивший внешность, имя и паспорт… Что мне о нем известно? Да ничего. Значит, у него есть своя тайна, и эту тайну мне никогда не узнать… Его нежность завораживала и подкупала. Я отвечала на призыв его горячего тела и смотрела на него влюбленными глазами. Мне было как-то непривычно признаваться себе в собственной ненасытности.

Мы занимались любовью, а по моим щекам все текли и текли незримые слезы…

А где-то там, за окном, красовалась Венеция – очаровательная, кокетливая, сказочная, изысканная, немного грустная и безумно романтичная. Ей можно простить все, и даже самолюбование.

Где-то там, за окном, город, невозмутимо качающийся на водах голубой лагуны. Город с множеством речных трамвайчиков, водных такси и знаменитых гондол. И пусть этому городу пророчат не самое лучшее будущее, но он останется навсегда в моем сердце самым красивым и великолепным городом на земле.

Я полностью отдалась ритмичному движению тел и пыталась полностью подстроиться под Степана. Наши тела сразу нашли общий язык, а мягкие губы Степана шептали мне на ухо что-то очень приятное.

После близости Степан выглядел абсолютно счастливым. Широко улыбаясь, он притянул меня к себе и, немного отдышавшись, сказал:

– Надя, роди мне сына. Правда, если будет дочка, я буду ей рад. В общем, я считаю, что пришло время подумать о ребенке. Должны же мы после себя что-то оставить. Ты молодая и красивая женщина, так что не стоит отказываться от своего прямого предназначения. Я никогда не оставлю ни тебя, ни нашего ребенка и сделаю все возможное, чтобы мы втроем были счастливы.