– Я не нуждаюсь в людском сочувствии, – холодно произнесла я. – Меня вообще не интересует то, что обо мне думают.

– Кто присутствовал на похоронах Омута?

– Я одна.

– И вы сами копали могилу? – В голосе выкрикнувшего этот вопрос молодого человека послышалась ярко выраженная насмешка.

– Нет. Этим занимались могильщики, – с вызовом ответила я. – У меня слишком нежные руки, чтобы держать лопату.

– Может, вы руководили процессом?

– Процессом руководили служители кладбища.

– А вас не удивляет тот факт, что на похоронах Омута никто не захотел составить вам компанию?

– Я не люблю компании. От них много шума… Мне нравится тишина.

– И вас не возмущает, что никто не приехал на похороны?

– Абсолютно.

– Ну почему?

– Главное, что на них была я, – устало сказала я. – Нас всегда устраивало общество друг друга, и лишние люди нам не были нужны.

– Где вы теперь будете жить? В Москве или уедете за границу?

– Я не знаю. Я пока ничего не знаю… Жизнь покажет.

– Почему вы вернулись в Москву?

– Я коренная москвичка. У меня есть московская прописка. Я вернулась домой. А еще мне очень хочется встретиться с одним человеком…

– Кто он?

– Это никого не касается.

– Вы ощущаете себя «черной вдовой»? Вы ведь вдова бандита.

– Вдовой, тем более черной, я себя не ощущаю…

– А кем же вы тогда себя ощущаете?

– Женщиной, которой подарили любовь, не требуя ничего взамен. Желаю и вам испытать подобное.

– Спасибо. Нам подобного не надо.

– Ваше право.

– А вы не боитесь, что те, кто расправился с Омутом, могут теперь расправиться с вами?

– Я не вижу в этом смысла. Я ничего не знаю про Омута. Я жила со Степаном. И не думаю, что могу кому-то мешать или представляю собою опасность. «Омут» – абсолютно посторонний, непонятный для меня образ. Мне не довелось его знать.

– Неужели вы до сих пор не понимаете, что ваш Степан и Омут – одно и то же лицо?

– Я не хочу об этом думать…

– А может, вы все-таки подумаете, что кличка человека, с которым вы жили, до сих пор внушает ужас многим людям? Омут – безжалостный наемный убийца. Ведь он убивал криминальных авторитетов, банкиров и бизнесменов. Неужели он вам про это ничего не рассказывал?

– Нет. Я же вам сказала, что была незнакома с «Омутом». Я жила со Степаном, который за все время нашей совместной жизни не обидел даже комара. Перед тем как сойтись со мной, он сразу поставил мне условие, что его прошлая жизнь – это табу.

– И вас это устраивало?

– Да, – кивнула я.

– А как же чисто женское любопытство?

– Я им не страдаю.

– А может, вы с Омутом ходили в тир и у вас была возможность лицезреть, как он стреляет без промаха?

– Мы никогда не ходили в тир, – отрезала я, устав отвечать на тупые вопросы.

– После того как вы узнали правду, вам стало страшно, что вы жили с человеком, смерти которого ждали многие?

– Я устала говорить на эту тему. Я ничего не боюсь. Я всегда буду благодарна Степану за любовь, подаренное счастье и бережное ко мне отношение.

– Значит, вы все-таки утверждаете, что ничего не знаете о погибшем…

– Ничего.

Журналисты громко спорили, кто же убил Омута: русская мафия или российские спецслужбы? Я смотрела на спорящих и убеждалась, что смерти Степана ждали многие. Ведь он поставил заключительную точку в жизни стольких людей… Получается, что он был вершителем их судеб и хозяином чужих жизней.

Любил ли меня Степан? А быть может, ему просто была нужна близкая женщина и его устраивало, что я никогда не задавала лишних вопросов? Хотя мне, как и любой женщине, хотелось верить, что я была по-настоящему любимой. Ведь Степан смог сделать мою жизнь легкой, красивой и счастливой. Я все же думаю, что он меня любил.

Только вот знал ли он, что его смерть так близка? Предчувствовал ли он, что наступит роковой день и, как бы он ни скрывался, его все равно найдут?

– Вы будете сегодня давать показания московской полиции?

– Я плохо себя чувствую, и я дала уже все показания итальянцам.

– А вы не хотите принять сегодня участие в одном вечернем телевизионном эротическом ток-шоу и рассказать о подробностях интимной жизни известного киллера?

– В чем принять участие?