Я попыталась вырваться и бежать, все равно куда – лишь бы бежать! Я старалась прикрыться, защититься от ужасного насилия, и мне это почти удалось, но на помощь охранникам бросилась надзирательница. Она шлепнула меня по голому заду огромной лапищей.

– Не-е-ет!!! – завопила я, не в силах перенести все это. – Отойди от меня, ты, зверюга!

Захлебываясь слезами, я снова и снова выкрикивала эти слова, пока они вытаскивали меня из комнаты и волокли по темному коридору.

Сквозь слезы я различила, что меня втолкнули в тесную комнатушку, стены и пол которой были облицованы белым кафелем. Ноги скользили на холодной плитке, и я устала сопротивляться.

У стены стояла эмалированная ванна. Они швырнули меня туда. Тело обожгла ледяная вода. Я продолжала биться в истерике, все трое были мокрыми с головы до ног.

Я не могла понять, что они собираются со мной делать.

В то время как двое охранников продолжали удерживать меня в ванне, надзирательница достала большой кусок брезента и быстро пристегнула его к краям ванны, так что над поверхностью торчала только моя голова.

«О, господи, я даже утопиться не могу!» – отчаянно подумала я, беззвучно рыдая и чувствуя, как мое тело цепенеет от холода.

Много часов спустя, когда на меня надели смирительную рубашку и привели обратно в комнату, я все еще рыдала и мерзла. Я была так благодарна за тепло, что почти обрадовалась усмиряющей одежде и уже не сопротивлялась.

Мои волосы висели мокрыми прядями, лицо покрывали синяки, грудь – в багровых рубцах от глубоких царапин, нос и глаза распухли до неузнаваемости.

Я охрипла от воплей и могла лишь тихо шептать проклятия в адрес своих мучителей.

«Здесь меня никто не найдет», – подумала я, когда поняла всю безнадежность своего положения. Отчаяние охватило меня, неотвратимое и холодное, как вода в ванне для наказаний.

Теперь меня никто никогда не найдет.

Я открыла глаза. Ничего не изменилось. Тьма и тишина по-прежнему окружали меня.

«Может быть, я уже умерла?» – с надеждой подумала я и прислушалась к себе. В ушах – вата, в голове – вата, руки и ноги тоже ватные, как и все тело. Я вся – как один большой кусок ваты. Эта мысль показалась мне забавной, и я глупо захихикала. Собственный смех глухо прозвучал откуда-то издалека и был больше похож на скрип несмазанных петель. Это еще большее меня развеселило.

Неожиданно смех перешел в рыдания. Я заплакала от жалости к себе. Слезы щипали глаза, а я не могла даже вытереть их: руки по-прежнему были прикованы к постели.

От двери послышался шорох.

Я сжалась. Они снова идут, чтобы мучить меня. Я больше не выдержу!

Я отвернулась к стене, чтобы не видеть того, что неизбежно должно было случиться.

Кто-то осторожно вошел в комнату и медленно приближался к постели. Свет был по-прежнему погашен, но я уже ничему не удивлялась. Просто они придумали какую-то новую, еще более изощренную пытку.

Ничего не происходило. Потом я услышала тихий невнятный шепот возле своего лица. Я не могла разобрать слов, но мне казалось, что я уже слышала этот голос когда-то, давным-давно, в той, другой, такой далекой теперь жизни.

Я вяло повернула голову.

Боже мой! У меня начались галлюцинации! Мне показалось, что из темноты на меня смотрит Зинка с кладбища. Я в отчаянии зажмурилась. Только не это! Неужели они свели меня с ума?

Я вновь открыла глаза. Видение не исчезало. Зинка или тот, кого я принимала за нее, по-прежнему сидела на корточках возле моей кровати, с жалостью смотрела на меня и вдобавок гладила мою руку.

– Ты кто? – прошептала я, не желая верить своим глазам.

– Господи, Лисичка, это же я, Зинка! – чуть не плача, сообщило привидение. – Ты что, не узнаешь меня?

Я молча таращила глаза.

– Не узнаешь? – настойчиво переспросила она. – Сволочи, что они с тобой сделали! Ты же на себя не похожа. Но не волнуйся, я выведу тебя, все скоро закончится. Ты только немного помоги мне, ладно?

– Как ты сюда попала? – спросила я, сама удивляясь тому, как равнодушно прозвучал мой голос.

– Потом. У нас мало времени, – отмахнулась Зинка.

Я безразлично следила, как она, пыхтя и тихо матерясь, возится с моими наручниками. Замки явно не поддавались.

– Вот черт! – прошипела Зинка. – А, ладно!

Она положила что-то тяжелое, что держала в руке, на одеяло и полезла в карман. Я поняла, что она положила пистолет, но меня даже не заинтересовало, откуда он у нее.

Зинка извлекла из кармана нож и довольно быстро освободила мои руки, перерезав держатели.

– Идти ты можешь? – встревоженно спросила она.