— Значит, это еще не решено, — уныло произнесла Эдит.

— Нет! Ничего не решено. Это никогда не будет решено, если под «этим» вы имеете в виду то, о чем я догадываюсь. Этого не будет никогда, Эдит, поэтому выбросьте это из головы.

— Но ведь это было бы прекрасно для всех нас, — взмолилась Эдит. — Я всегда была бы спокойна за детей, если бы Маргарет поселилась рядом со мной. К тому же я боюсь, что она уедет в Кадис.

— Что ж, когда я надумаю жениться, я постараюсь найти девушку, которая знает, как управляться с детьми. Это все, что я могу обещать. Мисс Хейл никогда не выйдет за меня. И я не стану ее просить.

— Но тогда о чем вы разговаривали?

— О тысяче вещей, которых вам не понять: об инвестициях, аренде, ценах на землю.

— Ну и уходите, раз так. Вы с ней невыносимо глупы, если все это время говорили на такие скучные темы.

— Ладно, я ухожу. Но я приду завтра и приведу с собой мистера Торнтона, чтобы еще раз поговорить с мисс Хейл.

— Мистера Торнтона?! А он какое отношение имеет к этому?

— Он — арендатор мисс Хейл, — ответил мистер Леннокс, отворачиваясь. — И он желает отказаться от аренды.

— Что ж! Ладно, подробностей я все равно не пойму, поэтому можете мне ничего больше не говорить.

— Важно, чтобы вы поняли одно: позвольте нам, как сегодня, занять дальнюю гостиную и пусть нам никто не мешает. Ведь обычно дети и слуги ходят туда-сюда и невозможно спокойно обсуждать дела. А мы наметили на завтра вопросы чрезвычайной важности.

Никто так и не узнал, почему мистер Леннокс не явился на условленную встречу на следующий день. Мистер Торнтон пришел минута в минуту, и, заставив его прождать почти час, Маргарет вошла в комнату, бледная и взволнованная.

Она поспешно заговорила:

— Мне очень жаль, что не пришел мистер Леннокс… он мог бы объяснить все лучше, чем я. Он — мой советник в этом…

— Простите, что своим приходом доставил вам беспокойство. Может, мне пойти в контору мистера Леннокса и попытаться найти его?

— Нет, благодарю вас. Я хотела сказать вам, что мне жаль терять такого арендатора, как вы. Но мистер Леннокс говорит, что все наладится…

— Откуда об этом знать мистеру Ленноксу, — спокойно ответил мистер Торнтон. — Он слишком счастлив и удачлив в том, что для него важно, и не поймет, каково это — осознавать, что ты больше не молод, но оказался на той самой отправной точке, которая требует надежд и энергии молодости… чувствовать, что прошла половина жизни, а ничего не сделано… ничего не осталось от утраченных возможностей, кроме горьких воспоминаний о том, что такие возможности были. Мисс Хейл, я предпочел бы не знать мнения мистера Леннокса о моих делах. Счастливые и успешные люди легкомысленно относятся к неудачам других.

— Вы несправедливы, — мягко возразила Маргарет. — Мистер Леннокс говорил только о возможности возместить… возместить не только то, что вы потеряли… не говорите ничего, пока я не закончу… пожалуйста, не перебивайте! — Снова взяв себя в руки, она дрожащими пальцами перебирала какие-то юридические документы и выписки счетов. — О! Вот оно! И… он составил для меня предложение… жаль, что его здесь нет… если вы возьмете мои деньги, восемнадцать тысяч пятьдесят семь фунтов, которые лежат сейчас в банке без всякой пользы и приносят мне только два с половиной процента… вы смогли бы заплатить мне куда больший процент и продолжили бы руководить фабрикой Мальборо.

Под конец она заговорила гораздо более отчетливым и уверенным голосом. Мистер Торнтон молчал, а она продолжала просматривать документы. Она изо всех сил старалась, чтобы ее слова прозвучали как обычное деловое предложение, от которого основную выгоду получала она сама. Она все всматривалась и всматривалась в этот документ, и ее сердце замерло, когда заговорил мистер Торнтон. Его голос звучал хрипло и прерывался от нежности:

— Маргарет!

Она только на миг взглянула на него и тут же закрыла лицо руками, пряча глаза, светившиеся счастьем. Подойдя ближе, он повторил ее имя, вложив в него все свои чувства:

— Маргарет!

Все ниже и ниже клонилась к столу голова, все надежнее и крепче прижимались к лицу ладони. Мистер Торнтон подошел к ней вплотную. Он опустился подле нее на колени и на одном дыхании прошептал ей на ухо:

— Берегись… Если ты не ответишь, я предъявлю на тебя права самым дерзким образом… Если я должен уйти, лучше прогони меня сразу… Маргарет!..

На третий зов она повернулась к нему, все еще прижимая к лицу изящные белые ладони, и положила голову ему на плечо, словно пряталась от него даже там. Столь сладостным было для него прикосновение ее нежной кожи, что это даже превосходило желание любоваться ее румянцем и глазами, полными любви. Он крепко прижал ее к себе. Оба молчали. Наконец она прошептала еле слышно:

— О мистер Торнтон, я недостойна!

— Недостойна! Не смейся, это я тебя недостоин.

Он нежно отвел ее руки от лица и положил их себе на плечи так, как когда-то сделала она, защищая его от бунтовщиков.

— Помнишь, любимая? — пробормотал он. — И помнишь, какой дерзостью я отплатил тебе на следующий день?

— Я помню лишь, какие несправедливые слова говорила тебе…

— Посмотри на меня! Подними голову. Я хочу что-то тебе показать!

Она наконец подняла на него глаза, заливаясь прелестным румянцем от смущения.