Бородач задвинул дверь и хлопнул пилота по плечу, показывая что-то на пальцах.

— Остальные мертвы, — сообщил Борланд бледному Клинчу. — Я сделал все что мог. Извини.

Майор ничего не ответил, глядя в сторону.

Борланд сел напротив него, рядом с бородатым. Тот протянул крепкую ладонь.

— Джавдет, — представился он.

— Борланд. — Сталкер пожал ему руку. — Остальные не выбрались.

— Случается. Что ж, будем знакомы.

Он взял у Борланда автомат, отложив его в кучу с остальным вооружением.

— Куда мы летим? — спросил Борланд.

— В обитель страданий и печали, — ответил Джавдет. — В Москву.

Сталкер решил последовать примеру майора и помолчать. Он чувствовал, что не готов принять в свое сознание то, что случилось со столицей. Пока что не готов. Слишком много всего произошло в последнее время. Он летит неизвестно зачем в самое пекло цивилизации в окружении самого опасного сорта знакомых — наполовину друзей, наполовину врагов. Но со временем он поймет, кто есть кто. Московская Зона являлась территорией, предназначенной для таких, как он. Если там он получит ответы на вопросы — пусть так оно и будет.

— У тебя в Москве оставались друзья? — неожиданно спросил Клинч.

— Да, — сказал Борланд.

— Сколько?

Борланд чуть помолчал, считая в уме.

— Пятеро, — ответил он.

— И у меня было пятеро, — сказал майор. — Было…

Борланд продолжал молчать. Он мог без труда подсчитать погибших «военсталов». Клинч остался один. Следовало просто дать ему смириться с этой мыслью.

Ненадолго.

Майор нес ответственность за Московскую Зону.

И потому не имел никаких шансов добраться до Москвы живым.

Пальцы сталкера нащупали заточку в кармане робы. Он продолжал смотреть на Клинча и его шею, ловя ритм покачиваний вертолета…

— Сюда! — послышался голос возбужденного парня в куртке с надписью «МЧС». — Здесь у нас труп!

Он склонился над телом женщины, содрогнувшись от пулевого ранения в ее голове. Еще одно мертвое тело в копилку собранных на разрушенном стадионе. Крушение самолета с вертолетом вперемешку, помноженное на детонацию непонятного снаряжения, являлось горящим пиком столичных новостей, и с жаром этой сенсации могло поспорить разве что пламя авиационного топлива, никак не желавшего прогорать.

— Здесь выживший! — крикнул кто-то, и сотрудник, уронив чемоданчик, бросился на голос. На куче обломков лежал неподвижный мужчина средних лет, одетый в закопченную форму, которая могла принадлежать неизвестным войскам.

— Он жив? — спросил сотрудник. — Ты уверен?

— Пульс есть, проверял!

— Медиков сюда, быстро!

Он не успел договорить, как все его коллеги в ужасе разбежались в стороны от непонятного электрического облака, плавно летящего на высоте пары метров над землей. Облако добралось до кареты «Скорой помощи» и плавно срезало ей крышу, оставив обугленные прутья и идеально скошенные стекла. Через секунду автомобиль приподнялся и, минуя законы гравитации, влетел внутрь облака, растворившись в нем целиком и увеличив его размер.

— Господи, — только и пробормотал сотрудник. — Что они здесь перевозили?

Никто ему не ответил. Он и сам позабыл свой вопрос, когда со всех краев стадиона начали вылетать скамейки для зрителей, разбиваясь друг о друга и заводясь в ураган из щепок, начавший ввинчиваться в землю с жутким скрежетом.

— Нет! — кричал Орех, пробиваясь сквозь столпотворение возле входа в метро. — Туда нельзя! Под землю нельзя!

Его никто не слышал и не слушал. Паника охватила людей, пытавшихся укрыться в катакомбах столичного метрополитена. Чтобы их разогнать, не хватило бы никаких пожарных гидрантов.

— Эй, ты! — рявкнул на Ореха высокий толстяк. — Есть деньги! Давай сюда, гнида!

Орех выхватил пистолет, целясь мародеру в жирную харю, и тот с воем убежал.

— У него пистолет! — завопил кто-то. Орех повернулся и бросился бежать со всех ног, перепрыгивая через разбитые автомобили. Сзади него послышались выстрелы и крики боли.

В этот же момент взвыли городские сирены.

Окно клиники слабо дребезжало, ловя вибрации мощных ветров, бушевавших снаружи. Дверь была закрыта — тело Эмиля только что унесли, и в палату больше никто не заходил.

Полина с трудом села на кровати, касаясь босыми ногами холодного пола. Кислородная трубка валялась тут же, испуская слабое шипение.

— Марк, — проговорила девушка. — Ты где?

Ей никто не ответил. Полина дотронулась рукой до головы и от последовавшего ощущения, напоминавшего взрыв, чуть не потеряла сознание.

— Помогите, — прошептала она. — Мне больно!

Голова пульсировала так, словно ее половины не было вообще. Зеркала в палате не нашлось, и девушка кое-как подошла к окну.