— Филины и совы когда охотятся?

Не поняв сразу вопроса, Фомич выдержал паузу, а потом сказал: «Ночью».

— За пояснением ко второму. Игорь в курсе.

Связь закончилась внезапно, как и началась.

— Ну вот, мужики, осталось самое главное — это Князь. Сдадут его наши пленники, расколет их Игорь и «Карабин», и все будет ближе к концу, ночью будет у Князя фейерверк. Так что рано я начал в бомжа превращаться.

Он уложил назад тряпье, потом засунул руку в другой отсек и достал плоскую металлическую, а скорей, посеребренную фляжку и, наливая чистый спирт по пробке-рюмке каждому бойцу в «рафике», кроме водителя, говорил, шепелявя, всем с добрым, благодарным взглядом: «Спасибо, Брат! Большое спасибо! Как вы нам всем помогли! Спа…си…бо!»

Гудермес. Операция.

Как только вертолеты ушли, и колонна начала приходить в чувство после обстрела боевиками, Уваров доложил Тяжнину и полковнику Кудрину, что получил сведения, что на колонну, подходящую к Гудермесу со стороны Новогрозненского, так же напали «духи», у них есть «двухсотые» и «трехсотые», просят помощи.

Кудрин вдруг запретил кого-либо отправлять категорически.

— Что? — в свою очередь не понял Уваров. — Почему? Так не бывало ни разу.

— А минут через пять понял почему. Со стороны КП шли на заход к восточной колонне две пары «крокодилов».

— Во «щас» «навернут», — сказал радостно старшина спецназа.

— Да под цвет «берета» бы надо, чтобы неповадно было пакостить по ночам и убивать людей.

Через некоторое время вдоль Гудермесского хребта прокатились четыре волны раскатистых взрывов с яркой вспышкой, от которой опять стали видны дома Гудермеса. Тяжнин, видя, как красиво работают вертолетчики, думал только об одном: «Все идет не так, как надо. Хотя в целом сценарий не срывался». На душе было очень неспокойно.

Утренний туман расходился, и уже появились очертания Гудермеса, лежащего почти у ног командного пункта. А через 20 минут, как и планировалось, Тяжнин увидел вспышки в районе жд вокзала, и началась беспрерывная стрельба.

— Здесь-то теперь вертушки вряд ли пойдут, своих намолотят, — рассуждал Тяжнин, глядя в полевую стереотрубу.

Юг Гудермеса был практически открыт, несмотря на небольшое боевое столкновение, колонны пока еще были без движения к Гудермесу. Тяжнин знал, что как только подойдет десант 2-й группы из Кизляра, то «духи» «ломанутся» в Гудермес с юга, а это около 500 человек, плюс у них должно быть около шести бронетранспортеров и более 20 грузовых. А выше командного пункта, в скрытых траншеях, по замыслу Князя и его чеченских «наставников», должны быть оборудованы подземные лазы к огневым точкам, которые вскроются сразу, как только на площадки у нового командного пункта сядут два вертолета «Ми-26» и две «восьмерки» с 1-й группой спецназа, что прибыли из Москвы. Их уничтожают и дают возможность с юга начать движение основной группировки «Волков», на освобождение Гудермеса от «неверных», в направлении железнодорожного вокзала.

Вторая группа должна подойти с минуты на минуту со стороны юго-запада, а точней, из Кизляра и начать высадку на специальной площадке, сзади которой планировался тоже огневой рубеж, с которого будет нанесен удар по приземляющемуся спецназу, в результате которого должны будут погибнуть все, кто прилетел из далекой Москвы под названием «Группа-Б».

Рассвело совсем. Стрельба в районе вокзала не смолкала, а только усиливалась. «А вот и командование из-за сопки летит», — подумал Тяжнин и стал осматриваться по сторонам, зная, что, как только вертолеты начнут садиться на площадки, сверху по ним сразу будут бить и гранатометы, и пулеметы, и черт еще что.

Рядом стоял спокойный полковник Кудрин и наблюдал за вокзалом в свой полевой бинокль.

«Ми-26» шел первым и уже завис над площадкой, как сверху раздались взрывы и вспышки, послышались взрывы и у площадки, и у вертолетов сопровождения. Потом зажглись оранжевые дымы, и весь дым пошел в сторону КП, и вверху расстилались белые дымы, и гремело много взрывов. Вертолеты замолчали. Стрельба нарастала. Неожиданно со стороны приземления вертолетов по траншее к центру КП, Тяжнин увидел бегущего «Горца»-резидента, майора связи, а с ним еще двух непонятных бородачей, похожих на душманов. Вдруг приостановившись, они стреляют в полковника Кудрина, он падает, падают также рядом стоящие с ним два наблюдателя, «Горец» и бородачи подбегают к Тяжнину:

— Товарищ полковник, наши пошли, вам надо подняться выше, а там покажем, где выход, — крикнул на ходу майор.

Тяжнин, даже не взглянув на лежащего Кудрина и бойцов, устремился по ходам сообщения вверх за «Горцем», который уже бежал между «духами». Вот они нырнули куда-то вниз. Тяжнин прыгнул тоже за ними, и яркий свет вдруг ударил в глаза, и он услышал то, что никак не думал и не предугадывал услышать:

— Присядьте, Валерий Иванович, а то ведь в ногах правды нет, — это был знакомый ему голос полковника Берестова. Тяжнин попытался схватиться за пистолет, но два сопровождающих его «духа» крепко прижали к стенке землянки. Потом сняли с Тяжнина куртку, ремень, забрали оружие и гранаты. Тяжнин смотрел на Берестова и вдруг понял, что рядом с ним начальник контрразведки, а «Горца» при нем увели два спецназовца, предварительно накинув ему на руки «браслеты». А чуть позже, когда в землянке остались начальник контрразведки, полковник Берестов, командующий объединенной группировки, которому подставил табуретку «погибший» полковник Кудрин, Тяжнин начал давать показания. Показания надо было взять по горячим, как говорится, следам, а то потом будет поздно. Весь разговор записывался на два диктофона и видеокамеру.

«Да, видел бы сейчас лицо Тяжнина при свете этих светильников Владимир Иванович Цветков, как бы он, наверно, был бы доволен, это вот та мразь, которая позорит не только честь офицера, но за деньги продает все святое. А святее своей Родины и жизни ее людей, что еще может быть для защитника Отечества, да еще в такой праздничный день — 23 февраля. Но где сейчас был генерал, вот уже трое суток никто так и не знает. Воронов очень этим обеспокоен. А может, Воронов опять что-то придумал, и Цветков выполняет особое задание, — так думал полковник Берестов, слушая грустную речь своего уже бывшего начальника, а ныне предателя Тяжнина.