В начале лета 1947 года Иван завербовался на пять лет на остров Сахалин. Подальше от горького прошлого в Сибири.

Об этом Виктор узнает позже, а пока он влюбленно смотрел на поселок и с нетерпением думал о завтрашней встрече с Анастасией.

Рано утром его разбудил Юра.

— Хватит спать, — сказал он и полез на свою полку, так называемую кровать.

— Ты где был? — спросил Виктор.

— У Ани.

— Ну и что?

— А ничего, сено в сарае мял, — хихикнул Юрий.

— И что, ее не искали?

— А ты меня искал?

— Нет.

— И ее не искали. Ох, баба, Витя! Отпад! Потом расскажу, — зевая, сказал Юрий и через минуту уже сопел и храпел, как осипший свисток паровоза.

— Хорошо, что так, — подумал Виктор, — а то бы пришлось оправдываться перед другом, что он у него девушку увел. А вообще-то, что это я должен оправдываться? — рассуждал он. — По-моему, ей тоже со мной было интересно.

Он вышел на палубу, сходил в гальюн и снова закурил.

— Почти вся команда на берегу. До 16 часов еще уйма времени. В 16 они встречаются у моста перед речкой, где на той стороне стоит дом Ивана Коновалова, в котором и живет его девушка Настя.

Погода была исключительная, на море полный штиль. У причала стояло два буксирных катера, три МРСа (малый рыболовецкий сейнер) и их шхуна. Спасатель «Грозный», метрах в трехстах, стоял на якоре.

Виктор смотрел на воду и наблюдал за мелюзгой, как они стайками проносились вдоль борта, бултыхаясь и сверкая своими белыми брюшками на восходящем солнце.

Вот так же он любил в детстве сидеть и думать, глядя на воду, Думать и смотреть на звездные серебряные блики от лучей солнца, особенно на гребне небольшой волны. Красиво!!!

Виктор Зеленин. Возвращение.

Для Зеленина известие от Уварова неожиданностью не было. Он знал, что такие люди, как его друг Цветков, все узнают. И все-таки это была действительно плохая новость. Для капитана она была не совсем плохая. Полковник уедет, и война для него закончится, а у капитана забот будет меньше и риска тоже поубавится. На совещании командующий группировки объявил фамилию Зеленина, его некоторые приметы и возраст. Приказал всем, если таковой появится в подразделениях и на КП, немедленно задержать, но не как преступника, не надо его вязать, а просто доставить в штаб к нему или начальнику штаба. Еще он попросил быть с этим полковником запаса поделикатнее, все-таки он сына потерял, и сам на войну приехал, да ранее прошел и Афганистан. Также командующий лично рассказал коротко, где пропали десантники, и просил в случае какой-нибудь информации немедленно доложить лично ему. Зеленин понимал: стоит ему сейчас открыться, и командующий, сделав его героем, уроет, грубо говоря, Уварова за неправильный и ложный доклад. Он, Зеленин, получит потом «награду», а его новый боевой друг Уваров взыскание и недоверие. Не останется без особого внимания и полковник Кудрин. Уваров предложил Зеленину вылететь на Моздок и там связаться сразу с Кудриным. Виктор дал добро на скрытный отъезд. Вечером пара «Ми-24», от федералов, уходила на Моздок, Уваров смог договориться с командиром «Крокодила» подбросить боевого полковника.

Какой же все-таки у спецназовца был авторитет у вертолетчиков, чтоб уговорить их взять Зеленина! Командир дал добро и научил, как скрытно пробраться к вертолету, а там — в отсек стрелков.

Зеленин поймал себя на мысли, что ему становится грустно и не хочется уходить от бойцов, с ними как-то надежно.

Уваров построил группу в палатке. Поблагодарил полковника за уроки рукопашки, а главное — за поддержку в бою. Но, что характерно, когда Зеленин заходил в палатку и когда выходил из нее, Уваров отдавал честь, прикладывая правую руку к краповому берету. Принимая строевую стойку, он давал команды, как старшему начальнику: «Смирно!», «Вольно». Спецназовцы, кто имел краповый берет, а их было всего семь человек, стояли в них, как на параде. Зеленин даже замахал рукой и сказал:

— Ну, что вы, мужики? Вам спасибо! Спасибо за понимание! Спасибо за то, что вы меня порадовали вашими принципами: «Один за всех, и все за одного!», «Кто, как не я!», «Сам умирай, а друга спасай!» — и другими. Вы настоящие парни новой России!

Дед уходил героем, но без особого настроения. Вот где жизнь на ладони, не потому, что война, а потому, что люди тут другие из-за отношений друг к другу, честных и правильных.

Зеленин перед пробежкой к вертолету обнял на прощанье капитана и сказал:

— Прощай, капитан, и спасибо тебе огромное за все! Вернешься назад — позвони, адрес, и телефон мой у тебя есть. Буду рад увидеть тебя вновь. Почему я уезжаю, ты знаешь. А вообще-то мое место с вами!

Они расстались, думая, что расстались навсегда. Не знали они тогда, что судьба сведет их еще вместе.

Минут через десять в десантном отсеке вертолета стало тепло. Полковник, прошедший теперь за пять дней много нервотрепки и стрессов, вплоть до потери памяти, провалился в сон. Засыпая, он вспомнил генерала Цветкова. «Да. Это он все испортил. А может быть, и спас его от тех мучений, которые еще выпадут на долю тех, которые остались там, на чеченской земле, там, где идет война. А все-таки Цветков, наверно, прав. Один в поле не воин».

В Моздоке после приземления Виктор еще раз убедился в высокой порядочности Уварова. Он, видать, отправив Зеленина, дозвонился до Кудрина. Полковник Кудрин после остановки винтов вертолета, приветствуя Виктора, повел его к «уазику». Потом они подъехали к тем же вагончикам, что и прошлый раз. Кудрин отправил водителя попить чайку, а сам, доставая те же стаканчики из бардачка, сказал:

— Извини, Виктор, но я пытался собрать все, что получилось, о твоем сыне Егоре и лейтенанте Коршунове. Информация пока не из лучших. Однако двое пленных опознали на фото твоего сына и лейтенанта.