Артем вспоминал рассказы отца, каждый всегда имел свой вытекающий из этого смысл. Например, его ухаживания за Настей, в конечном счете, чуть-чуть не привели к трагедии. Никогда нельзя делать поспешных выводов после наговоров, надо всегда постараться переговорить с глазу на глаз. Это потом он усвоил на всю жизнь. Надо не уходить от горестного или плохого, а пробовать найти решение на положительный исход, пробовать разобраться, почему так получилось, в чем причина, а не бежать от всяких сплетен сломя голову, строя из себя обиженного и несчастного.

Наступила осень, пошла третья декада сентября. Шхуна «Ольга» шла с юга Сахалина на Судоверфь. Это восемнадцать километров севернее Широкой Пади. Капитан сказал, что захода в Широкую не будет. Виктор страшно расстроился. Он так надеялся найти Анастасию в поселке и услышать от нее все, что угодно, чтобы точно узнать окончательное ее решение. Вот только почему это желание у него появилось только сейчас, когда они проходили мимо Широкой? Виктор сильно переживал, что напился тогда, нахулиганил, а главное, что его снова предали. Можно было написать письмо, но какой писать обратный адрес, он не знал. Шхуна ходила вдоль всего Татарского пролива и за его пределы. А главное — он упрямился самому себе, и обида поначалу ела его поедом.

Виктор смотрел на сахалинские осенние сопки и любовался необыкновенной красотой. Столько краски всех ярких цветов в году можно увидеть только в это время. А по утрам уже давно на палубе иней лежит. Шхуна огибала огромную скалу островка «Коврижка», на котором гнездились чайки, гагары, нырки, морские утки и другая пернатая живность, а посередине в сторону открытого моря белел водопад, высотой метров под пятьдесят, не меньше. Проходя мимо него, всегда в воздухе чувствуешь запах сероводорода, запах тухлых яиц. И что интересно, откуда на острове, маленьком острове, столько воды течет с самого верху? Говорят, что это подземная вода с сероводородом пробивается под давлением из морских недр и, пройдя через весь островок, сбрасывается в море. В этих местах на камнях у подножья скалы любят греться на солнышке тюлени, нерпа. Через десять километров поселок Судоверфь.

На следующий день в Судоверфи заболел Юра, он простыл и получил правостороннее воспаление легкого. Шхуна готовилась уйти в Александровск, а уже оттуда вернуться в Широкую Падь, на зимовку и ремонт. Как правило, моряки широкопадьевские возвращались в поселок с севера затаренными ягодой, кетой и разными городскими гостинцами. Виктор был с Мгачи, но там он уже ничего не имел. Мать жила новой жизнью, а сеструха своей. И он договорился с капитаном вернуться с ними в Широкую Падь, капитан дал добро и обещал в Широкой помочь с жильем. Работу на зиму обеспечит в ремонтной мастерской. Надо будет перебрать двигатели. Да и вообще работы будет до весны полно. С одной стороны, Виктор будет рядом с Анастасией, а с другой стороны, если она с прокурором связала свою судьбу, то как? Но он уже получил добро от Аксененко и что тут думать.

До отхода шхуны оставалось два часа, и капитан разрешил Виктору сходить и попрощаться с Юрой в береговую рыбацкую больницу. Юрка не очень-то и хотел оставаться, но врачи запретили выписываться, так как пятно на легком уже разрослось больше пятака.

Юрка паниковал, остаться одному в поселке не хотелось, команда уходит без него в Александровск, хотя, по его рассказам, там его тоже не очень-то кто ждет.

— Да ладно тебе, Юра, переживать, — говорил Виктор, две недели поколют пенициллин, а там первым катером домой уйдешь. До закрытия навигации успеешь. Где планируешь работать зимой?

— Да я даже и не знаю, где бы поохотиться на соболя, лисицу, кабаргу. У меня есть навыки. Отец на севере промышлял и меня поднатаскал.

— Слушай, Юра, я хочу в Широкой заторчать на зиму. А когда я с Настиным отцом встречался, то он мне рассказывал, что вокруг Широкой соболя полно, только имей разрешение. Он еще хвастался, что прошлой зимой перевыполнил план, и ему премию дали в размере 300 рублей.

— А как же у тебя с Настей-то будет? Она с прокурором спуталась.

— Да ну и что, других в поселке девчонок не найдется, что ли?

— Вот бы и мне за зиму деньжат подзаработать.

— А ты в Широкую к Анне, она, как я понял, тебя любит. Да и ребенок у нее, выходит, от тебя будет. Братья ее на тебя зуб большой имели. Займешься соболем, а там снова на рыбу пойдем, а мне Аксененко обещал работу и жилье.

— Ты знаешь, Витя, я все-таки, наверно подлец, что прошлый раз не пошел с тобой на берег и не повидался с Аней, вообще-то я о ней часто думаю.

— Вот и я про то же, надо срочно написать ей письмо, и они примут тебя, вот увидишь, с распростертыми руками.

Друзья расстались. И тогда Виктор еще не знал, что скоро их дружба станет совсем другой.

Юра так и поступил, как советовал Виктор. Написал письмо в Широкую Падь, Анне. Через неделю получил ответ. Почта работала хорошо, море не штормило, и ходили каждый день катера. А еще через два дня у его кровати оказалась Анна со своим братом. И закрутилось все к свадьбе как по нотам. Юра после лечения съездил в Александровск, получил расчет, написал заявление, в котором обязался с первого апреля вернуться на шхуну в должности второго моториста и уехал в Широкую Падь.