Назавтра пришлось эту динамомашину снять. Ее решили заменить новой. Работали в бешеной спешке: ведь Полянский уже пятые сутки работал нивесть на чем. Только изумительный опыт и квалификация нашего старшего радиста давали ему возможность связываться со станциями, отстоящими за тысячи километров от нас, пользуясь почти разряженными аккумуляторами.

К 8 часам вечера на фундамент была установлена новая динамомашина. Запустили двигатель. Но и новая динамо тока не дала.

Положение осложнялось: на судне не было электротехника, и мы могли только гадать о причинах этого явления.

Около полуночи усталые механики оставили мотор, чтобы немного поспать. Но рано утром они снова собрались у «Червоного двигуна» и проработали до 2 часов ночи следующих суток. Ночью, во время одной из бесплодных попыток дать электрический ток, внезапно лопнули буферные ремни соединительной муфты; муфта начала проворачиваться, и динамо совсем остановилась.

Я стоял на вахте с полуночи до 4 часов утра, когда ко мне пришел расстроенный Трофимов и доложил, что «Черврный двигун» в ближайшее время использовать для приведения в действие динамо не удастся.

Это было совсем плохо. Как ни крепился Полянский, но не мог же он целую вечность работать с разряженными аккумуляторами!

У нас оставался еще один двигатель - «Симамото». Он требовал больше горючего, но обладал мощностью достаточной, чтобы привести в действие не аварийную динамо, а основной, надежный и проверенный генератор корабля. Тогда-то уж, во всяком случае, мы были бы обеспечены энергией наверняка.

Я спросил Трофимова:

– Сколько вам нужно на это времени?

Старший механик помолчал, что-то вычисляя в уме, и потом сказал:

– Двое суток...

Это был минимальный срок. Я ожидал, что Трофимов назовет гораздо большую цифру.

Механики сдержали свое слово. 13 октября в машинном отделении загудел новый мощный мотор, и повеселевшие радисты включили на зарядку свои аккумуляторы, в которых почти не оставалось энергии.

Для меня до сих пор остается загадкой, как Полянский сумел продержаться целую декаду с истощенными вконец аккумуляторами.

Во всяком случае, в это тревожное время я еще раз убедился в том, каким неоценимым сокровищем для зимовки являются золотые руки настоящего мастера радиосвязи.

Пока механики трудились в машинном отделении, остальная часть команды выполняла другую, не менее сложную работу: чтобы отразить неизбежные атаки будущих сжатий, надо было установить в трюме мощный айсбимс.

Под этим звучным наименованием скрывается довольно прозаическое устройство - огромный и неуклюжий на вид составной деревянный брус квадратной формы, толщиною около метра. Своими концами этот брус упирается в оба борта и противостоит натиску льдов.

Айсбимс был установлен в трюме поперек кочегарки еще в прошлую зимовку. Но в связи с подготовкой корабля к навигации мы были вынуждены разобрать его, так как он мешал подступу к котлам. Теперь же нам предстояло вновь собрать это громоздкое сооружение.

Сборку айсбимса проводила наша палубная команда под руководством Андрея Георгиевича. Буторин и Гаманков соорудили в кочегарке надежные деревянные козлы. Затем из бункера были общими усилиями вытащены спрятанные там брусья. Их подняли на козлы и стянули друг с другом гигантскими скобами и винтами, пропущенными насквозь через весь айсбимс.

Для того чтобы закончить последние приготовления к зимовке, нам оставалось укрепить деревянными распорками изогнутый прошлогодним сжатием металлический коробчатый айсбимс в машинном отделении, поставить на консервацию некоторые механизмы, остававшиеся пока в боевой готовности, и утеплить помещения.

Вскоре и эти работы закончились. Теперь корабль и его экипаж были полностью готовы к единоборству со льдами. 9 октября я записал в дневнике:

«Итак, началась полярная ночь. Сегодня солнце в последний раз показалось над горизонтом. К сожалению, мы его не увидели: оно спряталось в густом тумане. Снова, как год назад, почти сутки царит темнота. Только в середине дня на юге небо немного светлеет. Но в прошлом году в это время корабли еще двигались, еще была надежда пробиться на восток. Теперь все ясно и определенно, нет никаких иллюзий: мы зимуем.

Оттепель, наступившая в последние дни, вызвала густые туманы, затрудняющие ориентировку. Но 8 октября удалось определиться. Мы оказались на 84°21',8 северной широты, 133°40' восточной долготы. За месяц мы продвинулись примерно на один градус к северу и более чем на четыре градуса к западу. Следуем дорогой «Фрама», хотя наш дрейф протекает значительно севернее. Не сегодня-завтра пересечем 85-ю параллель и очутимся в окрестностях полюса.

За эти 44 года Арктика очень сильно изменилась. Нас несет в полтора раза быстрее, чем «Фрам». Однако скорость дрейфа крайне неравномерна, а направление изменчиво.