На этот раз брызг никаких не было, как не было и дополнительной порции вони. Отрубленный кусок лоскута-щупальца просто упал на землю. Правда, делал он это на удивление медленно, покачиваясь в воздухе, как легкое перышко, а потом довольно быстро истаял, не оставив ни следа, ни воспоминаний. А уцелевшая часть тут же метнулась в сторону и исчезла за углом гробницы, втягиваясь в продолжающуюся на площади круговерть.

Но даром это, разумеется, не прошло.

Прямо тут же раскрученный рядом ураган взревел с удвоенной силой, молнии замелькали так, что пришлось зажмуриться, а громовые раскаты слились в один непрекращающийся гул. Осколки могил, склепов и гробниц летели в разные стороны. Разбитые камни со свистом проносились над головой, а пыль скрыла от глаз небо. И в этом, подвешенном над землей, мраморном крошеве продолжали яркими цветками распускаться грозовые разряды девшалара.

Земля под ногами задрожала. Сначала мелко и почти незаметно, потом все сильнее, а затем один за другим случились несколько толчков, да таких, что хилависту подбросило в воздух, со всей дури шмякнув о стену соседнего склепа, а Осси опрокинуло на спину.

Черная мгла разом поглотила все вокруг, и скала на которой покоилась площадь просто перестала существовать, превратившись в действующий вулкан. Только из жерла его вместо огненной лавы бил фонтан первородной тьмы.

Громыхнуло так, что показалось все – само небо упало на землю. И тут же наступила тишина. Вязкая, густая и полная.

Гробовая.

Осси даже подумала: не оглохла ли? И лишь тихое еле слышное поскуливание Ташура с трудом, пережившего все последние события, говорило о том, что все в порядке.

И с ней, и с хилавистой.

Наконец, словно устыдившись собственной несдержанности, он замолчал, и тишина стала абсолютной. Даже слышно было как шурша и поскрипывая медленно оседает на землю поднятая в воздух пыль, покрывая все вокруг диковинным ковром. Но тишина, пусть даже гробовая, не живет долго, ибо в самой ее природе заложено противоречие с силами не в пример более мощными и злыми, чем простое отрицание звуков.

Так и на этот раз – век ее был короток и оборвался истошным воплем, от которого блестящее зеркало хилависты сразу стало мутным и серым, а кровь в жилах леди Кай если и не застыла совсем, то во всяком случае похолодела изрядно. Ибо вопль, пронесшийся над истрепанными красотами некрополя, был ни чем иным, как первым криком новорожденного.

На Аулу сошел девшалар.

Все то время, что было отпущено ей затейницей судьбой, Осси растратила. Не сказать, чтобы совсем бессмысленно и бездарно, но во всяком случае тот шанс, что был ей предоставлен – укротить еще нерожденное зло, она не использовала, и теперь ей предстояло решать задачу куда более сложную и опасную…

Еще не затихло шарахающееся от склепа к склепу эхо первого вопля, как крик, перетекающий в разрывающий небо и раскалывающий земную твердь рев, повторился. Вот только на этот раз это была уже не просто разминка мертвых ссохшихся легких, опаленных свежим воздухом жизни, а выплеснутая наружу боль.

Шарахнулись по углам всполошенные тени, с легким почти неслышным треском сплели на мраморе сложную паутину тысячи мелких трещин, и с шорохом стекла на землю каменная крошка, отсчитывая оставшиеся мгновения жизни, а смертный рев все не прекращался, заполняя собой все без остатка, и забираясь в самые удаленные закутки кладбища и самые потаенные уголки сердца. И было в нем бескрайнее, безнадежное отчаяние и обещание скорой и мучительной смерти всему, что встанет на пути нарождающейся погибели или просто окажется рядом.

А Осси была рядом.

Совсем рядом.

В непосредственной, можно сказать, близости – почти что роды принимала.

Вот только мертворожденная тварь эта противна была самой жизни, а потому чтобы защитить себя и уцелеть надо было подняться и встать на ее пути. Встать и опрокинуть исчадие обратно в пределы, где нет ни жизни ни времени. Где царит пустота и холодная покойная тишина. Где твари той было самое место.

И выхода другого не было, ибо не скрыться не убежать Осси уже не могла, да по чести – и не хотела. И раз уж так вышло…

Выпрыгнув далеко в сторону, Осси выкатилась из-за обломков надгробия и тут же, не целясь и в кувырке, плеснула в сторону девшалара с двух посохов. Черная смерть Лерда и золотой ветер Тифетта, сплетаясь тугим бичом устремились к мутному сгустку в центре площади и хлестнули по поднимающейся с колен исполинской фигуре. Клубящийся рой мертвых частиц, вырванных с другой стороны Вуали, и слепящий солнечный смерч, заставляющий вскипать промозглый блеклый воздух Аулы, ударили по распрямляющемуся девшалару, стремясь слиться с восстающей нежизнью и упокоиться. Ударили и… бессильно стекли наземь, истаивая словно капли росы под лучами жаркого солнца.

Смерть вновь рожденная оказалась сильнее смерти одолженной взаймы у вечности. Она просто впитала ее, выпив всю без остатка и досуха. И будто только раззадорившись от этой жалкой и смешной попытки упокоения девшалар вновь наполнил свои рваные легкие и выплеснул в светлый мир еще одну порцию рева.

По земле с хрустом раскалывая плиты пробежала широкая трещина – здоровый кусок небесного острова вот-вот грозил оторваться и отправиться в автономное плавание, уносясь в неведомы дали, и унося с собой леди Кай.