Подобравшись к Андрейке я сдвинул шлемофон на затылок и с интересом посмотрел наружу.

– Который из трех? – спросил я.

У входа стояла легковой полевой Опель, и три офицера рядом с ним.

– Тот который худой самый и высокий, – ответил лежавший справа Валера.

– Ага, а остальные?

– Тот, второй который с животом это из роты, мы не знаем кто это. А третий у нас часто появляется, он с кухней ездит.

С третьем было интересно, до офицеров было метров двести, но то что он скорее всего принадлежит к Люфтваффе понял. Очень интересно.

– С кухней говоришь?

– Да он на мотоцикле приезжал, и пару раз они вместе приезжали, он на мотоцикле и кухня за ним.

Очень интересно. Догадаться, что часть куда ездит кухня принадлежит к ВВС было не трудно, но что это? Аэродром подскока? Судя по привозной кухне вполне может быть. Но кухня? Судя по виду, она была обычной на деревянных колесах, человек на восемьдесят-сто.

План уже стал проявляться у меня в мыслях как из мастерской, которую охранял одинокий часовой, вывели одного из наших, и отвели внутрь здания комендатуры.

– На допрос повели. Кстати заметили, где конвойные ключ брали?

– Нет.

– А я видел. Висит у двери он. Какая беспечность. Видимо часовой охраняет не только пленных, но и ключ.

– Товарищ лейтенант, а как вы их освобождать будете?

– Завтра узнаете. А сейчас руки в ноги и домой, родители обыскались уже наверное.

– Ну, товарищ лейтенант…

– Никаких ну. Вы своих родителей любите?

– Любим, – кивнули пацаны.

– А теперь представьте, что с ними и с вами сделают немцы, если узнают что вы мне помогали.

– Что сделают?.. – спросил Иван.

– Лучше вам не знать. Давайте идите домой только выбирайтесь осторожно чтобы вас никто не видел.

Мальчишки выбрались через пролом с другой стороны амбара, и скрылись среди лопухов, под которыми я прополз сюда, и исчезли из виду. Понимающие ребята. А я остался ждать темноты, наблюдая за жизнью гарнизона и комендатуры.

Часовых я видел только двух. Один у мастерской с пленными, куда уже привели обратно красноармейца, и второй у входа в комендатуру. Судя по всему, он же охранял еще и машины. Грузовичок, чем-то похожий на полуторку и легковой Опель, на котором приехали офицеры. Еще стояли два мотоцикла, но они меня не интересовали. Рота в расположение так и не вернулась. Кухня куда-то ездила, так как вернулась часов в восемь вечера, видимо кормила солдат. Только вот где они?

«Блин, а ведь придется еще и «языка» брать!» – подумал я, и вздохнул.

Действовать я начал ночью, часа в два, когда произошла пересмена. Жутко хотелось спать, но я бодрился, хрустом сухаря на зубах изображая мышь в амбаре.

Наконец смена удалилась, и выждав с полчаса выскользнул из амбара.

Первым моей целью был часовой у машин, который медленно прогуливался под луной. Дождавшись когда на нее на бежит облако, я метнулся вперед под наступившей темнотой.

Нож с легким хрустом вошел немцу в грудь. Мне пришлось чуть наклониться назад, когда я принял на грудь тяжелое тело немца. Его ноги подогнулись, но я не давал ему упасть, продолжая держать на весу. Зажимая одной рукой ему рот, ею же придерживая чтобы он не упал, другой я шевелил ножом в ране отчего ручка стал скользкой от крови. На конец он перестал дергаться и только легкие конвульсии пробегали по телу. Осторожно опустив часового на землю, я еще несколько раз ударил в его ножом в грудь, после чего снял карабин, ремень которого сполз ему на сгиб локтя, и также сняв амуницию, подчистив карманы, убрал все кроме оружия в машину. После чего касаясь рукой стены сельсовета осторожно крался к углу за которым находилась мастерская и охранявший ее последний часовой.

Со вторым было похуже. Если к первому, подкрасться, прикрываясь корпусами машин проблем не было, то со вторым были. Он стоял на открытой площадке, освещаемой масляным светильником, прикрепленным к стене мастерской. И что бы до него добраться, нужно было пробежать пять метров открытого пространства.

Несколько секунд я анализировал ситуацию, и придумал.

Метать ножи я не умел, как-то пропустил этот момент когда занимался с отцом, но вот бегать… Бегаю я быстро.

Подобранный камешек полетел за спину немца, и зашуршал в кустах. Часовой насторожился, и обернулся в ту сторону, снимая с плеча карабин, но было поздно, пятью гигантскими прыжками я достиг немца и ударил его сцепленными руками под основание шеи.

Немец шумно обрушился на землю. Я испуганно замер оглядываясь.

Упавший на землю карабин не выстрелил, уже хорошо. Быстро подхватив немца за подмышки, я утащил его в сторону от освещаемого участка у двери. После чего подскочив к стене зашарил в поисках ключа. Тут я что-то задел, и это что-то полетело в траву у двери.

– Ах ты. Блин! Гоблин безрукий! – не удержался я.

– Командир? Товарищ лейтенант это вы? – услышал я за дверью шепот Карпова.

– Да я, я. Блин ключ уронил. Сейчас найду, – ответил я таким же шепотом, и прислонив карабин к стене, зашарил по траве в поисках ключа.

В мастерской отчетливо зашептали, переговариваясь между собой.

– А ну тихо. Раскудахтались, – зашипел я им в ответ.

Наконец я нашел ключ и вставив его в замок, повернул. Дверь с легким скрипом открылась.

– Сколько вас тут?

– Десять, товарищ лейтенант, – ответил Карпов, первым выходя наружу.

– Хорошо. Держи, – сунул я ему в руки карабин.

Остальные последовали за сержантом.

– Севка привет, – поздоровался кто-то со мной. Присмотревшись, я узнал одного из наших пилотов в бомбардировочном полку Никитина. Так вот кто эти трое летчиков.