Из Новгородской гавани Пржевальский с Ягуновым и двумя солдатами выступили 16 октября. Он наметил маршрут вдоль побережья Японского моря до устья реки Тадуши, затем через хребет Сихотэ-Алинь к реке Уссури. Таким образом он мог ознакомиться с малоизвестной частью Южноуссурийского края. Кроме того, Пржевальский имел служебное поручение переписать крестьян, живущих на Сучане и возле залива Ольги.

Путь от залива Посьет до устья реки Тадуши был самым трудным участком путешествия. Двигаясь параллельно морскому берегу, путешественники непрерывно преодолевали отходящие от Сихотэ-Алиня отроги и разделяющие их долины. Береговая полоса бедна лесами, но в 10 — 20 км от берега склоны хребтов, разделяющих речные долины, покрыты дремучими, преимущественно лиственными, лесами, где встречалось много различных зверей — диких коз, пятнистых оленей, медведей, кабанов, енотовидных собак, барсуков и других животных.

Попадались и следы тигра, но охота на него оказалась неудачной. На медведей же Пржевальский охотился часто.

Сучанская долина восхитила Пржевальского своей красотой, плодородием и необыкновенным обилием фазанов. Эти красивейшие птицы водились в те годы во множестве в Южноуссурийском крае, особенно на морском побережье.

В охоте, наблюдениях над природой, составлении коллекций, в подробных записях всего увиденного по вечерам быстро проходили дни и месяцы. Осень постепенно сменилась зимой, выпал снег, ударили морозы. Каждый день, в любую погоду совершались длинные переходы. Останавливались на ночлег обычно за час-полтора до заката солнца, чтобы засветло развьючить лошадей, заготовить дрова для костра. Пока готовился ужин (фазан, убитый днем, кусок козы или рыба, а то и просто каша), Пржевальский, разогрев на огне замерзшие чернила, записывал свои наблюдения за день. Подостлав под себя ветви и траву и укрывшись шкурами, путешественники засыпали беспокойным сном. Холод заставлял часто просыпаться и поворачивать к костру то один бок, то другой.

Часа за два до рассвета солдаты вставали, задавали корм лошадям, готовили завтрак. Горячий чай хорошо согревал. С рассветом вьючили лошадей и отправлялись в дальнейший путь. Обыкновенно Пржевальский шел впереди каравана, иногда отходя в сторону от намеченного маршрута. В полдень останавливались перекусить и произвести метеорологические наблюдения.

7 декабря экспедиция прибыла в залив Ольги, где путешественники пробыли шесть дней, отдохнули и сменили лошадей. Отсюда отправились к устью реки Тадуши. По долине этой реки поднялись на Сихотэ-Алинь, перевалили через хребет и по долинам рек Лифудзин и Уссури добрались 7 января 1868 г. до станицы Буссе. Здесь Пржевальский и закончил свой осенне-зимний поход, пройдя вьючной тропой 1100 км. В этом походе были собраны основная часть коллекции зверей и птиц Уссурийского края и богатый гербарий.

С выезда из Хабаровки прошло шесть месяцев. За это время было преодолено более 2250 км. Закончился первый, как бы рекогносцировочный период путешествия по Уссурийскому краю.

Уже в середине февраля 1868 г. Н. М. Пржевальский вновь отправляется на озеро Ханка, где устраивает свою базу близ истока из него реки Сунгачи. Весна 1868 г. (как позже и весна 1869 г., также проведенная на этом озере) была для Пржевальского самым счастливым временем его путешествия по Уссурийскому краю. Он оставил яркое описание весеннего пробуждения природы на озере Ханка и провел систематические наблюдения за изменениями погодных условий, развитием растительности, изменениями в жизни животного мира. Особенно подробны и интересны его орнитологические наблюдения, Пржевальский фиксирует прилет тех или иных птиц, наблюдает за весенними любовными плясками журавлей, токованием тетеревов. Он тщательно записывает, когда и какие птицы начинают пролетать с юга на север, когда начинается и заканчивается их валовой пролет. Орнитологические наблюдения молодого ученого не потеряли своей ценности и до наших дней. Так, отмечая прилет 13 марта японского ибиса — «самой замечательной и редкой птицы здешних мест», Пржевальский пишет:

«Появление этого ибиса на озере Ханка в такую раннюю весеннюю пору, когда все болота и озера еще закованы льдом, а термометр по ночам падает до — 13°, составляет весьма замечательный факт в орнитологической географии.

Даже странно сказать, что в то время, когда эта южная птица прилетает на снежные сунгучинские равнины, вместе с нею, еще в продолжении почти целого месяца, живет здесь белая сова, гнездящаяся, как известно, на тундрах крайнего севера». [12]

Здесь, на берегах озера Ханка, было сделано более 200 чучел уток разных пород, журавлей, ибисов, бакланов и других птиц. Обилие дичи доставляло радость Николаю Михайловичу и как охотнику.

Летом 1868 г. Пржевальский был оторван от своих исследований на озере Ханка. Ему пришлось участвовать в военных действиях против вторгшейся в Приморье банды китайских разбойников (хунхузов). Осень же и зиму 1868/69 г. он провел в Николаевске-на-Амуре как адъютант штаба войск Приморской области.

Вспоминая о тягостных месяцах офицерской службы в николаевском гарнизоне, Пржевальский пишет, что там процветали пьянство и игра в карты, что «нравственная гибель каждого служащего здесь неизбежна…». В свободное от служебных занятий время Пржевальский обрабатывал собранные коллекции и написал большую часть книги о своих путешествиях по Уссурийскому краю.

Весну 1869 г. Пржевальский встретил вновь на озере Ханка, где пробыл с середины февраля до середины мая. Он наблюдал за пролетом птиц, вскрытием озера, ходом рыбы, пополнял зоологические и ботанические коллекции, продолжал метеорологические наблюдения у истока реки Сунгача.

Три летних месяца 1869 г. Николай Михайлович посвятил изучению долин рек, впадающих в озеро Ханка с юга и запада отысканию южных путей сообщения, как водных, так и сухопутных.

Переплыв на пароходе озеро, Пржевальский 7 августа вновь очутился у истока Сунгачи, откуда начинал свои исследования. На следующий день он должен был ехать на Уссури, спуститься к Амуру и затем к Иркутску и далее в европейскую часть России.

«Два года страннической жизни, — вспоминает Пржевальский, мелькнули, как сон, полный чудных видений… Прощай, Ханка! Прощай, весь Уссурийский край!» [13]