— Так мы ведь, товарищ капитан, на сенокосе будем, — возразил ему Ордынцев. — Чего генералу там делать? А обувь сохраним, так нам еще спасибо скажут. Делают-то ее сейчас кто? Женщины да ребятишки.

— Это правильно, старшина, — согласился Корзинкин. — Ну давай твои штиблеты, пойду Свиридову покажу.

Через час он вызвал к себе Ордынцева.

— Действуй, старшина, «добро» получено. Завтра — на сенокос.

— Ас косами как? Собрали?

— Да, кое-что есть. Ремонтируют их сейчас.

Вечером на построении старшина сказал:

— Всем очистить обувь от грязи и пыли, смазать и сдать в каптерку. Одновременно помощникам командиров взводов получить для бойцов новые портянки.

— А что — хромовые сапоги выдадут, товарищ старшина? — с ухмылкой спросил младший сержант Прянишников.

В строю оживление.

— Отставить смех, — повысил голос Ордынцев. — Дадут… штиблеты в сорок клеток. Вам ясно, Прянишников?

— Так точно, товарищ старшина.

Рукосуевская обувная «фабрика» сработала четко. И к утру следующего дня сто пар лаптей разного размера были готовы. Ордынцев раздал их по взводам. Вдоволь посмеялись в батарее, когда примеряли лыковую обувь.

— Вот, братцы, — говорил батарейный затейник Ряпушкин. — Захочешь щелкнуть каблуками — не получится.

— А ты подковки прибей, — посоветовал кто-то.

— Верно! А еще лучше — шпоры.

Ордынцев тоже обулся в лапти. После сапог они показались ему необычайно легкими. Прошелся по дорожке, притопнул — удобно. Взял косу, которую собственноручно отбил вечером на металлической бабке, провел шершавой ладонью по ручке. «Сгодится, — решил он. — Давненько не держал в руках это оружие».

— Вы старшина Ордынцев?

Егор поднял голову: перед ним стояла молодая женщина в поношенном ситцевом платье и в косынке, на ногах чирики из сыромятной кожи. Серые глаза смотрели строго, требовательно.

— Я, — ответил Ордынцев, оправляя гимнастерку. — А в чем дело?

— Нас тут четверых направили к вам — покосы показать, ну и поработать немного.

— Что ж, это хорошо. Садитесь в головную машину, покажете водителю, куда ехать. Женщина продолжала стоять.

— Что еще? — спросил Егор.

— Скажите своим хлопцам, чтобы без баловства. А то пожалуемся вашему старшему.

Ордынцев усмехнулся.

— Насчет этого будьте спокойны, у нас народ дисциплинированный. Сами не липните.

На луга приехали, когда солнце начало крепко припекать. В белесой синеве неба по-мирному пели жаворонки. Приказав никому не уходить от машин, Ордынцев подозвал к себе прикомандированных к батарее саперов.

— Проверьте, нет ли здесь мин, да побыстрее.

— Эх, красота-то какая! — восхищенно сказал один из солдат. — Когда воюешь, не замечаешь ее.

Женщины стояли группой в стороне. Одеты они были бедно, вид усталый. «Может, голодны?» — подумал, глядя на них, Ордынцев. Решил пригласить к обеду. Вскоре вернулись саперы, доложили, что местность не заминирована.

— Ну что ж — начнем, — сказал старшина, снимая фуражку.

Он подставил ветру свое обожженное солнцем, в редких оспинах лицо и жадно вдыхал крепкий, давно забытый луговой аромат.

Солдаты быстро обживаются на новом месте. Уже через полчаса в тени развесистой березы задымила полевая кухня, а неподалеку от нее, словно грибы после теплого дождя, поднялись палатки. Их забросали ветками. Пока оборудовали временный артиллерийский парк, сержант Решетов с двумя бойцами разметил участки для косьбы. С шутками и смехом расчеты тянули жребий — кому на каком участке косить. «Как дети, — думал про себя Ордынцев, снимая гимнастерку. — И про войну забыли. А ведь деньков через десять — снова в бой».

Сероглазая подошла к старшине.

— Осокой стали зарастать луга, — грустно сказала она, показывая рукой вокруг. — А какие до войны здесь были сенокосы! Не счесть, сколько стогов ставили.

Старшина кивнул.

— Да, наделал делов фашист. Ну ничего, наладитесь. Председатель-то жив?

— Повесили. И председателя сельсовета тоже. Сейчас Домну Адамович выбрали. Женщина хозяйственная. А там, глядишь, мужики возвернутся. В партизанах большинство было, сейчас в армии. Говорят, пожилых будут отпускать по домам. Не слыхали?

— Нет, — ответил Ордынцев. — Но все возможно. Сейчас молодых солдат много. А вы — здешняя?

— Тут и родилась. Мужа схоронила в прошлом году. Партизанил.

— Дети есть?

— Дочка. Дома сейчас осталась с бабкой. А вы издалека?

— Уральский я, из-под Челябинска. В шахте работал.

— Жинка, небось, ждет?

Ордынцев вздохнул:

— Не успел обзавестись.

— Оно так и лучше, скучать не по кому. А то бы извелись. Ну, ладно, товарищ старшина, работать пойдем.