Все непринужденно засмеялись, вероятно, не моей, отнюдь не искрометной шутке, а скорее для того, чтобы немного разрядить обстановку. Честно сказать, я не чувствовал себя комфортно в такой компании и пока еще не мог понять: для чего меня сюда пригласили.

Появились официанты, прикатив на тележке напитки и еду. Ловко расставив все на столе, они отошли к барной стойке.

– Я заметила, мистер Лоутон, ваше легкое, едва заметное удивление в тот момент, когда мы заказали вино, – полувопросительно промолвила Элизабет.

– Да, я действительно удивился… говорят, вы вообще не употребляете алкоголь.

– Ну как и все слухи, этот тоже несколько преувеличен. Я просто считаю, что наше восприятие реальности и так далеко от объективности – зачем же рисковать и подвергать их субъективность алкогольной агрессии? – медленно объяснила она, очевидно считая, что более быстрый темп ее речи будет не совсем понятен моему мозгу. – Но иногда и в небольших дозах я позволяю себе эту слабость. И я совсем не призываю к абсолютно «выхолощенному» образу жизни. Мы же не роботы, хотя и есть исключения, но я к ним не отношусь, – чуть надменно произнесла Минерва, безмятежно откинувшись на спинку кресла. – Как мне кажется, ко всему нужно подходить разумно и с чувством меры. А вы что думаете по этому поводу? – спросила она, пригубив вино и с усмешкой посмотрев на меня.

Фред и Эдвард неспешно поглощали еду, не принимая участия в беседе.

– Думал и думаю так же, – ответил я. Но раньше мне не хватало воли ее не превышать. Да и хотелось, скорее всего, проанализировать свои ощущения в то время, когда мое сознание пребывает в несколько искривленной плоскости восприятия реальности.

– Ну и как? – Эдвард, похоже, решил проявить интерес к моему опыту общения с наркотическими препаратами. Во всяком случае, выражение его лица мне на это намекало.

– Сразу оговорюсь, ни с чем «тяжелым» я не экспериментировал, так что в этом отношении вряд ли смогу удовлетворить ваше любопытство, мистер Крайтон. Все же я получил соответствующее образование и знаю, как влияют на мозги кокаин, амфетамины, не говоря уже о других наркотиках. – Сделав паузу, я пригубил латте, а затем продолжил: – Воздействие алкоголя на человека, по-моему мнению, проявляется несколько хитрее, но последствия его злоупотребления не менее разрушительны.

– И в чем же его хитрость? – Фред сделал большой глоток пива, вероятно, игнорируя таким образом мой убийственный выпад.

– Тем, что спиртное не так стремительно подтачивает сознание. Безусловно, не для кого это не является новостью, но многие об этом забывают.

– Может, все же рискнете свое сознание чуть подточить? – лукаво улыбаясь, спросила Элизабет. – Хочу вам кое-что сегодня продемонстрировать.

– Почему бы и нет. – Я чуть повернул голову в сторону барной стойки. Один из официантов, поймав мой взгляд, подошел к нашему столику. – Бокал «Амароне», пожалуйста, – попросил я.

Подождав, пока мне принесут вино, женщина нажала кнопку пульта.

В центральный аквариум запустили несколько разнокалиберных рыбешек. Одна галапагосская серая акула, чуть больше трех футов длиной, продемонстрировала свое намерение напасть (немногие виды акул это делают): она прогнула спину, подняла голову и опустила плавники, а затем, чуть проплыв, стала крутиться и переваливаться с боку на бок. Другая акула, того же вида, но чуть меньшего размера, почти синхронно повторила этот маневр. (Надо заметить, галапагосская серая акула опасна для человека, кроме того, этот вид акул чувствителен к некоторым запахам и может определить наличие крови при очень незначительной ее концентрации, сравнимой, насколько я помню, с чайной ложкой крови, вылитой в бассейн; к том же они очень любопытны: сопровождают корабли и преследуют аквалангистов.)

Оторвавшись от воспоминаний, я стал наблюдать за разворачивающимся действом. Эти две акулы устроили безмолвную, кровавую бойню. Через несколько секунд все было кончено, но аппетит прожорливых тварей явно не был удовлетворен. Каким-то образом более мелкая акула была ранена, и вскоре ее постигла участь съеденной рыбы.

У миссис Старлингтон заблестели глаза, она улыбнулась, обнажив безупречные зубы. Я сидел рядом с ней и, казалось, даже почувствовалволну возбуждения, исходящую от Элизабет, совсем не сексуальную, а какую-то первобытную, сродни охотничьему азарту: будто это она одержала неоспоримую победу в кровавой схватке и теперь упивалась своей силой и могуществом. Вот она, слабость Минервы, о которой, наверное, подозревают немногие. Похоже, нечасто она позволяет себе так откровенно демонстрировать свою ахиллесову пяту, тем более передо мной, в общем-то, чужеродным «элементом» в ее компании. Быть может, это было проделано специально?

Фред и Эдвард оставались равнодушными. Хантер, бывший полицейский, и ему приходилось сталкиваться с неоправданной человеческой жестокостью и цинизмом, поэтому естественное поведение хищников не оказало на него какого-то ощутимого воздействия. На лице Крайтон застыла маска беспристрастности, как у статуи Фемиды. Интересно, как часто он ее снимает? Не знаю, что было написано на моем лице, но меня все же покоробило явное удовольствие миссис Старлингтон от этой жестокой расправы.

Вся произошедшая сценка заняла не более минуты. По ее окончанию Хантер и Эдвард принялись за еду. Элизабет неспешно смаковала вино. У меня поначалу пропало желание есть, но вскоре оно появилось. И я, не забывая о превосходном муссе (все-таки в молекулярной технологии есть свои преимущества), стал наблюдать за большой старой (?) черепахой, спокойно и равнодушно лицезревшей привычное зрелище из дальнего угла аквариума. Спустя кое-то время это зеленовато-коричневое существо медленно вытянуло морщинистую шею, приоткрыло тяжелые веки и, перебирая слоновьими лапами по стенке аквариума, двинулось в сторону разыгравшейся трагедии, очевидно, надеясь, на какие-либо оставшиеся крохи и для своей трапезы.

Элизабет прервала мои наблюдения, спросив, обращаясь ко всем:

– Знаете, что я хотела сказать, продемонстрировав эту быструю и беспощадную расправу? – И не дождавшись ни от кого ответа, продолжила: – Расправу – не с рыбешками, а со своей, более слабой и раненой подружкой?

Ответ был понятен, но все молчали, предполагая, что продолжение монолога миссис Старлингтон не заставит себя ждать. Так и случилось.

– Резюме простое, и даже банальное: не всегда нужно оставаться джентльменом. И леди тоже, – усмехнувшись, пояснила она и замолчала, наверно, для того, чтобы мы переварили услышанное.