Павел пожал плечами, подошел к омоновцам, заговорил с ними.

Один из людей в касках встал на ступеньку автобуса и крикнул:

– Разоренов тут кто? К выходу!

Павел махнул рукой, подзывая Холмогорова. Тот подошел и увидел стоящего на нижней ступеньке Разоренова, спокойного и наглого, уверенного в том, что его сейчас выпустят. Прокурор покрутил головой и столкнулся взглядом с Сашей. Сделал вид, что не узнал.

– Ну, что, влип? – спросил его Холмогоров. – Точно, влип вместе со своим хозяином, которого сейчас от пола отскребают.

– А, это ты, – спокойно отозвался прокурор, – так это шутка была, типа программы «Розыгрыш», только в эфир это не пошло.

Холмогоров схватил его за лацкан пальто и притянул к себе.

– Эй, – попытался остановить его омоновец, – задержанных бить нельзя.

– А плевать в них можно?

– Плевать можно, – разрешил омоновец. И на всякий случай отступил на пару шагов.

Саша, не отпуская лацкан прокурорского пальто, собрал всю кровь, которая была у него во рту, и плюнул.

Около полуночи в квартиру позвонили. Надя бросилась к двери и стала отодвигать новые задвижки, которые ей установил слесарь «Жилкомсервиса». Распахнула створку и увидела Павла.

– Надо спрашивать, кто, – не здороваясь, посоветовал тот. – Всякое случается в жизни. Вдруг пионеры за макулатурой нагрянули, а ты не подготовила?

Он вошел и поставил на пол у стены какой-то футляр.

– Я знала, что это ты. Чувствовала, что вот-вот придешь. А ты все задерживался.

Павел наклонился, обнял ее и поцеловал.

– Дела задержали. Я, кстати, не обедал сегодня. И поужинать тоже не получилось. У тебя есть что-нибудь на зуб положить?

– У нас полный холодильник еды, – доложила Надя. – А еще у нас куча всего на плите тебя дожидается. Иди мой руки.

Раздевшись, Павел сунул ноги в шлепанцы и послушно направился в ванную комнату. А когда садился за стол, вдруг опять поднялся:

– Чуть не забыл! Такой рассеянный стал… Я тут в отдел полиции заехал, узнать, что и как. Так они картину нашли, как выяснилось. Просили тебе передать. Вон она, стоит в коридоре.

Он снова сел за стол, посмотрел на то, что положила в его тарелку Надя.

– Выглядит аппетитно, а запах просто великолепный.

Начал есть и снова поглядел на нее:

– Очень вкусно. Пока не расслабился, хочу спросить – ты завтра очень занята?

Надя подумала и пожала плечами.

– А что, есть какое-то предложение?

– Как раз его я тебе и делаю. Если будет у тебя немного свободного времени, давай сходим в загс и подадим заявление. Ты не против?

– Я? – поразилась Надя. – Кто тебе сказал?

Ночью они перерыли весь архив Надиной мамы и все же нашли старенький снимок, на котором маленький Паша оседлал маленькую Надю. Но ей, судя по счастливому личику, это очень нравилось.

– Выходит, я любил тебя с детства, – сказал Павел. – Надо же, столько времени зря потерял!

– Покажешь мне мансарду возле Базилики Святого Сердца? – спросила она. – Там хватит места на двоих?

– Хватит и на троих, – успокоил ее Павел. – Довольно просторное помещение с выходом на крышу, где я солярий обустроил. Пальмы в кадках, столики выставляю. А под мансардой, кстати, квартира на весь этаж. Тоже моя.

И он рассказал, что после гибели родителей уехал в Париж, куда его пригласил второй муж бабушки, Елены Юрьевны. Продолжил там учиться живописи, посещал музеи и копировал великие полотна, а заодно занимался спортом. И как-то само собой получилось, что на Павла обратил внимание Интерпол. Сначала его привлекли к работе как эксперта для выявления подделок шедевров живописи, а когда узнали, что молодой человек побеждал на соревнованиях по французскому боксу и разным восточным единоборствам, предложили перейти на оперативную работу. Позже уж сам Павел попросил о переводе в Российское бюро Интерпола.

Так они стали жить вместе. Только вскоре перебрались в другое место. Но жилищные условия у них не ухудшились, потому что, как выяснилось, Елена Юрьевна оставила Наде не только картину Ван Гога, но и свою квартиру. Павел, оказывается, сразу признался бабушке, что полюбил ее бывшую ученицу, вот Радецкая и решила сделать приятное им обоим. Павел с Надеждой переехали туда, а через несколько дней в город вернулись родители Нади, которые сразу признались: они счастливы оттого, что их дочь наконец сделала правильный выбор.