Вот такие закулисные игры. Бхиндорла не жалко ничуть. Он двойник, а значит — смертник…

В Малос-Нольве было немного спокойней: серые ушли давно, тёмные выползли из своих нор и тоже ушли. Свою королеву они не любили априори, как не любили бы любую, поэтому пусть остаётся Тари. Под впечатлением от листовок часть активных всё же отделилась от общества, собравшись где-то и мирно обсуждая свои планы. Хилая получилась оппозиция — дальше этих агитационных недоразумений их работа не зашла, ничего дельного и в корне нового они не предлагали. В общем, всерьёз этих отщепенцев никто не воспринимал.

Двести-сорок-вторая маялась от тоски. Принадлежащая мужу и сыну, она умерла для всего остального мира. Четыре стены, нескончаемые бытовые хлопоты, неизвестная и непонятная ей госслужба у мужа, колики у малыша Безымянного. Раньше она прикинулась бы Наземной, пошла к целительнице и выменяла на что-нибудь лечебный отвар. А теперь она не знала, что делать, качая на руках ребёнка, и его хныканье рвало ей сердце.

Сейчас он почти уснул, и женщина смотрела из окна кухни на очередное собрание, умопомрачительную по нынешним временам картину: серый, охраняемый отрядом Подземных, встречает возле дома группу почти безоружных Наземных. И если к беловолосым она уже успела привыкнуть и смирилась с тем, что они здесь надолго (готовить-то ей приходилось на всех), то визитёры оставались для неё странным новым развлечением.

Они говорили тихо и размеренно, без эмоций, часто умолкая и слушая её мужа. Ей это льстило, и безмерный интерес точил её изнутри: что же Приближенный Четырнадцатый говорил им такое, чего она знать не должна? Она всё чаще чувствовала себя с ним маленькой девочкой: поначалу нравилось, потом начало надоедать. Но она ловила себя на мысли, что недовольство — не женская гордость, а именно каприз: «Я его жена, я хочу знать, чем живёт муж, даже если у меня не получится ему помогать…» И после этих мыслей вновь возвращалось самодовольное сознание, что она — женщина Приближенного!

Угнетало лишь одно: она не знала, как воспитывать Безымянного. Всех новорожденных через несколько недель следовало отдавать в школы, где им ставили татуировку с личным номером, учили малышей ходить, говорить на всех языках этого мира, меняться, передавать во сне доклады, вручали при выпуске амулет сна и отправляли в звено. Да, ещё рассказывали историю серых с момента прихода в этот мир: доблестные воины-Властители, справедливые и гордые, несмотря на сопротивление бесталанных эльфов, завоевали себе место под солнцем и стали новыми хозяевами. А эльфы не смогли сопротивляться… Двести-сорок-вторая не знала, что сейчас униженные серые, спасаясь от Подземных, вынуждены ютиться в горах, но догадывалась, что реальные дела не такие уж радужные, как ей говорили в школе.

…Анриель с тремя сопровождающими внимательно слушал речи Четырнадцатого, не всё понимая, но не перебивая. В глубине души он не верил, что у серого получится всё задуманное. Такие безумцы плохо заканчивают, подводя под мечи т'тирмонов тех, кто им поверил.

Четырнадцатый завершил рассказ. Впрочем, он мог бы и продолжать, но сознавал, что Наземным деталей не нужно.

— Какова будет наша роль? — просил эльф.

Серый будто смутился:

— Я, признаться, и вовсе не рассчитывал на вашу поддержку.

— Но ты зачем-то рассказал нам свои планы.

— Да, ради вашего доверия. Чтобы хотя бы вы приняли меня… нас после всего, что я сделаю.

Анриель помедлил.

— Ты думаешь, серый, что мы доживём до завершения твоих замыслов?.. А если нас завтра арестуют и спросят, что ты задумал?

— Я уверен, что помешать мне они не в силах — ни ваши, ни Подземные. А узнают они про меня в любом случае, уж я постараюсь.

В бездонных угольно-чёрных глазах горела такая безумная ярость, какая могла породить лишь столь же безумную уверенность в своих силах.

— К тому же, так будет даже веселее, — в задумчивости продолжил он.

— Мы убьём королеву! Первый из нас, кто встретится с ней, готов очернить её ауру, распылив в ней яд…

— А вы и такое можете?! — отвлёкся от своих раздумий Четырнадцатый. — А серые смогут?

— Нет, — хитро улыбнулся Анриель. — Насколько я знаю, даже подготовленному серому ауру видеть не дано. Именно так мы отличали вас от наших, пока вы жили с нами.

— Ну да… А есть яды, с которыми серые смогут работать?

— Конечно! Те, кто менялся под светлых, учились травничеству. Вполне сносно, — в голосе мелькнула лёгкая тоска по Марии.

— …Не надо пока убивать её, я прошу вас, — металл голоса Четырнадцатого показывал его нешуточные намерения. — Она моя должница, я хочу взять свой долг, а потом уже делайте с ней, что хотите.

— Мы не обещаем, — после недолгого молчания ответил эльф. — Тем более что, похоже, за нами уже пришли…

Только сейчас серый вслушался, разобрав лишь тихое шипение языка Подземных. Один из его тёмного отряда приблизился и вытянулся: