– И ты был там вчера и сегодня? – воскликнула миссис Фишер.

Несмотря на деликатность ситуации, к Бредбери вернулось бьющее через край возбуждение.

– Я-то? – выкрикнул он. – Клянусь твоей соболиной шубой! Да я кубок выиграл!

– Ты? Кубок?

– Клянусь твоими бриллиантами, выиграл! Смотри, – сказал Бредбери, отломав ножку от антикварного стола, – знаешь, что случилось в полуфинале? – Он вцепился в ножку хватом Вардона [43] . – Значит, я здесь, метрах в пяти от грина. Соперник играет, как черт. Я не отстаю. Скажешь, я думал о ничьей? Как бы не так. Спокойно так подхожу к мячу, легонечко бью, и хочешь – верь, хочешь – нет, но мяч остановился только в лунке.

Он осекся, поняв, что, пожалуй, отвлекся от главной темы разговора.

– Милая, – с жаром продолжил Бредбери, – не сердись. Может, попробуем еще разок, и все устроится. Дай мне шанс. Сыграем завтра раунд? Возможно, к твоему стилю просто нужно привыкнуть. Мне ведь и маслины не понравились с первого раза. И виски. Икра тоже. Вот если…

Миссис Фишер покачала головой.

– В гольф я больше не играю.

– Но послушай…

Она нежно посмотрела на Бредбери, едва не плача от счастья.

– Я была несправедлива к тебе, Бредбери. Так глупо подозревала тебя.

– Ну, ничего, ничего, – ответил Бредбери.

– Это все мама. Она ввела меня в заблуждение.

Бредбери было что сказать о теще, однако он предпочел воздержаться.

– Значит, ты простишь мне, что я удирал из дома и играл в гольф?

– Конечно.

– Может, и правда сыграем завтра?

– Нет, Бредбери, в гольф я больше не играю. Воспер убедил меня бросить.

– Что?!

– Он как-то увидел мою игру, а после подошел и сказал – очень вежливо и почтительно, – что это не должно повториться. В самых изысканных выражениях он объяснил мне, что я выставляю себя на посмешище и этому безобразию нужно положить конец. Так что больше никакого гольфа. Но ничего. Воспер говорит, что мою одышку можно вылечить массажем. Я наняла массажистку, и, кажется, мне уже лучше.

– Так, где Воспер? – хрипло спросил Бредбери.

– Ты ведь не станешь ругать его, Бредбери? Он такой чувствительный.

Но Бредбери уже не было в комнате.

– Вы хотели видеть меня, сэр? – спросил Воспер, войдя в византийскую курительную несколько минут спустя.

– Да, – ответил Бредбери. – Воспер, я человек простой и многого не знаю. Поэтому не обижайтесь, если я что-нибудь не так скажу.

– Ни в коем случае, сэр.

– Воспер, герцог когда-нибудь пожимал вам руку?

– Всего один раз, сэр, зал был не слишком хорошо освещен, и он принял меня за епископа.

– А можно, я вам сейчас пожму руку?

– Безусловно, сэр, если вам угодно.

– Я так благодарен вам, Воспер. Миссис Фишер говорит, что вы посоветовали ей бросить гольф. Воспер, если бы не вы, я мог сойти с ума.

– Весьма приятно слышать, сэр.

– Ваше жалованье утроено.

– Большое спасибо, сэр. Кстати, если позволите… Я хотел бы кое-что сказать вам, сэр.

– Все, что угодно.

– Это касается миссис Мейплбери, сэр.

– Что такое?

– С вашего позволения, сэр, она едва ли понравилась бы герцогу.

Внезапная догадка вспыхнула в мозгу Бредбери.

– То есть?.. – запнулся он.

– На мой взгляд, сэр, миссис Мейплбери должна уехать. Я ни в коем случае не критикую миссис Мейплбери, сэр. Однако она определенно не понравилась бы герцогу.

Бредбери вдохнул полной грудью.

– Воспер, – сказал он, – чем больше я слышу об этом вашем герцоге, тем больше он мне нравится. Вы и впрямь думаете, что он поставил бы крест на миссис Мейплбери?

– Вне всяких сомнений, сэр.

– Потрясающий. Потрясающий человек. Она уедет завтра же, Воспер.

– Большое спасибо, сэр.

– Воспер…

– Сэр?

– Ваше жалованье учетверяется.

– Весьма благодарен, сэр.

– Тра-ла, Воспер!

– Тра-ла, сэр, – ответил дворецкий.

День, когда беззаконие подняло свою мерзкую голову, отличался особой красотой. Солнце сверкало на васильковом небе, а человека так и тянуло медленно и подробно описать древние башни, мягкие газоны, величавые деревья, нарядных пчел и учтивых птиц, освещенных летними лучами.

Но любители детективов не отличаются терпением. Минуя частности, они ищут сути. «Когда началось это темное дело?» – спрашивают они. – «Кто замешан в него?» «Пролилась ли кровь, а если да, то сколько?» Наконец, «Кто где был в то или иное время?» Умелый летописец должен сообщить все это как можно раньше.