Шрифт:
– А теперь, – заключил виконт, соскакивая с бесплодной темы, – давай позабудем о Геджах этих и шато и поболтали о празднике! Праздник этот, мой Пэки, – великое развлеканье! Помнишь, как в Нью-Йорке ты водишь меня на празднество художников в «Вебстер-Холл»?
Пэки сдержанно кивнул. Эпизод этот он помнил преотлично, но о подобных эпизодах степенный человек, помолвленный с девушкой высоких идеалов, предпочел бы забыть напрочь.
– И этот праздник в тот же род, только еще разгульнее. Наш великий костюмированный бал. Это назвали «карнавал». Весь город – ку-ку. Все напяливают фантастические костюмы всякие. И как у вас говорили, накачаются вдребезину.
Пэки пробила ханжеская дрожь. Конечно, он понимал: водятся еще в мире личности, позорящие себя подобным образом, – но до чего же гадко слушать про них!
– Тебе, мой Пэки, подвалил счастье, что приехал и мы так удачно встречалися. Будем сильно гулять.
С Пэки, взглянувшим на виконта, тягаться мог бы только святой Антоний, да и то в самой своей лучшей форме.
– Ты что же, полагаешь, я туда пойду?
– Нет моего сомнения.
Пэки задумчиво поскреб подбородок, вдруг обнаружив, что новость увлекает его мысли в новое русло.
Бесспорно, в буйном разгуле есть нечто остро ему отвратительное. Развлечения подобного рода он оставил далеко в прошлом. Но в данном случае надо считаться и с мнением невесты, а она знает великую образовательную ценность всякого жизненного опыта и скорее всего сильно подосадовала бы, упусти он возможность понаблюдать такое красочное народное празднество. Огорчать Беатрису Пэки совершенно не желал!
– Праздник этот представляет большой исторический интерес, – уточнил он, – способствует расширению кругозора, верно?
– О нет! Многие балбесы выпивают вино и куролесничали.
Пэки нахмурился. Ему показалось, что приятель упускает суть.
– Естественно, такой праздник, – гнул он свое, – отличает теплое старомодное веселье. Если, предположим, человек хочет познать душу Франции…
– О, несомненно, он ее познавает!
– Рассчитывай на меня, – заверил Пэки. – И еще одно. Если ты воображаешь, будто меня удастся запихнуть в маскарадный костюм, то сильно ошибаешься.
– А можно простое нечто, Пьеро к примерам.
– Ну нет!
– Пьеро – это ничего особенного…
– Нет и нет!
– А вот я приду в костюме… как уж там называть… маленький такой, зеленый зверушек… бегает еще, мелькает, на солнышке лежит долго…
Пэки удивился.
– Неужели ты хочешь, – проверил он, – нарядиться ящерицей?
– Ящерица! Вот точно! Да, я нарядиться ящерица.
– Надеюсь, на тебя кто-нибудь наступит.
– На этот праздник все наступают на всех. Это часть развлеканий. Значит, встречаемся в восемь ноль-ноль в отеле «Дез Этранжэ»? Это большой такой, шикарный дом. Ты увидишь. Рядом с казино. Я нахожусь в баре.
– А уж это и без слов ясно! – воскликнул Пэки.
Глава IV
Вечером, без десяти восемь, Суп Слаттери вошел в коктейль-бар отеля «Дез Этранжэ», поставил ногу на приступку стойки, тяжело отдуваясь, и заказал сухой мартини. Пыхтел он словно олень, преследуемый сворой гончих.
В Слаттери праздник Святого Рока нашел неблагодарного зрителя. Духом он не был настроен на праздники и предпочел бы не замечать его. Но если вы оказываетесь в Сен-Роке 15 июля, то праздник накидывается на вас беспощадно.
Веселье под окном у Супа началось в семь утра, и одно это уже было способно породить предвзятость, потому что в свободное от профессиональных занятий время он любил здоровый сон и наслаждаться им желал не меньше восьми часов. Затем праздник проник к нему в облике официанта, принесшего кофе. Явился тот в национальном крестьянском костюме, мурлыча вполголоса старинную бретонскую песенку. Праздник преследовал Супа весь день на запруженных народом, распевающих улицах, и наконец загнал в единственное оставшееся разумным местечко – в коктейль-бар отеля «Дэз Этранжэ».
К маскарадным костюмам Суп питал столь же суровую неприязнь, как и Пэки Франклин. Мужчин, которые облачались в них, он считал слюнтяями, а что касается прекрасного пола, то, по его мнению, женщины лишаются всех притязаний на почтительную преданность, если напяливают широченные клетчатые брюки и расхаживают, посвистывая в свисток. А когда высокопоставленные дамы, которым полагалось бы подавать пример, накидываются на совершенных незнакомцев с длинными изогнутыми штуковинами, из которых, если в них дунуть, вырываются змеи, это уж переходит всякие границы.