Выбрав среди добровольцев нужных, Сергей сказал остальным.

– Товарищи бойцы. Братцы. Сегодня Вы вызвались добровольцами в бой, чтобы прикрыть своих товарищей, чтобы еще раз бить врага, который вторгся на нашу землю. Сегодня не все из Вас оказались нужны в предстоящем бою. Но вы по-прежнему нужны своему народу, своей Родине. Нужны здоровыми, сильными, смелыми и умелыми бойцами, чтобы Вы били фашистов всегда и везде - летом и зимой, в обороне и в наступлении - а сами при этом оставались в живых. Да, в живых - потому, что Ваши жизни также дороги и нужны Родине, как и Родина нужна и дорога Вам. Поэтому, сейчас мы останемся, а вы в составе колонны, пойдете дальше, в Сокулку. И там, отдохнув, набравшись сил, кое-чему подучившись, Вы еще много раз будете бить врага, защищая Родину. Но помните, что я сказал Вам сейчас. Мы, те, кто сейчас остается, тоже не собираемся умирать. Мы разобьем врага и догоним Вас. И мы еще повоюем вместе!

Сергей и сам не мог понять, с чего это его вдруг потянуло на столь пафосную речь. Но вот накатило, когда он глядел в глаза людей, только что вышедших из неравного боя и снова готовых идти в неравный бой.

И теперь, глядя, как не только добровольцы, но и весь строй от его слов будто обрел второе дыхание, Сергей не жалел об этом. Более того, подошел к старшему лейтенанту Микульченко и попросил того без шума составить список тех, кто вызвался сейчас добровольцем, намереваясь по возвращении в Сокулку найти их и забрать к себе. А еще попросил Микульченко, если вдруг Сергей с бойцами не догонит их на марше, найти в штабе 33 танковой дивизии начальника особого отдела бригадного комиссара Трофимова, рассказать о бое и передать просьбу Сергея, чтобы их встретили у передового поста на въезде в город. Это - для сбережения трофейной техники от уничтожения и ускорения процедуры выяснения личностей.

С отходящей колонной Сергей отправил всех своих бойцов, и технику группы, за исключением Игоря (тот напросился в бронетранспортер за пулемет). Зенитчика, как тот не упирался, тоже отправил с колонной, - там он в качестве ПВО был важнее и нужнее. Но, когда колонна уже отправлялась, из кабины "шнауцера" вдруг выскочила Таня, подбежала к нему, на ходу заливаясь румянцем смущения, и порывисто схватила за руку, вновь затянув его взгляд в омут своих широко распахнутых зеленых глазищ. Постояв так пару секунд, Таня сжала руку Сергея и тихо прошептала, еще более пунцовея,

– Пожалуйста, возвращайся живым!

И побежала обратно, оставив Сергея с глупой улыбкой на губах.

Интерлюдия

Татьяна Соколова родилась и выросла в Москве, в интеллигентной учительской семье. Отец - преподаватель математики на физико-математическом факультете Московского университета, мама - выпускница Московского Александровского женского института - преподавала в гимназии литературу, словесность и иностранные языки, коих знала пять. Родившись в 1915 году, она, благодаря опеке и заботе родителей, почти не видела ужасов революции и гражданской войны. С детства будучи, опять же благодаря родителям, умным и развитым ребенком, Таня рано пошла в школу и с удовольствием училась, успевая помимо школьной программы изучать дома с мамой, и по ее примеру, одновременно французский, английский и немецкий языки, которые давались ей удивительно легко. Окончив школу с отличием, также легко поступила на лечебный факультет 1-го Московского медицинского института. Врачом она твердо решила стать с детства, лет с 10-ти, когда подобрала на улице котенка со сломанной лапкой, и родители отвели ее с котенком на руках к участковому доктору. Тот, хорошо знавший их семью, не отказал, не послал их к ветеринару, а сам занялся жалобно пищащим котенком. Тогда-то Таня, наблюдая за уверенными движениями доктора, накладывающего гипс на кошачью лапку, решила, что самое лучшее занятие на земле - лечить. Котенок, кстати, вырос в огромного, но доброго и ласкового кота, совсем не хромал и очень любил громко урчать, лежа у Тани на коленях. Его смерть от старости стала для Тани первой большой трагедией. Окончив медицинский институт в июне 1941 года, Татьяна Соколова получила направление на работу в городскую больницу города Августов. Туда и ехала на поезде 22 июня, когда началась война...

Поезд попал под бомбежку часов около 7 утра, уже почти на подходе к городу. Один из пролетающей мимо группы немецких самолетов, идущих со стороны границы, как-то лениво отвернул, и в пикировании сбросил бомбы на их поезд, хотя четко было видно, что это не военный эшелон. А потом сделал еще пару заходов, расстреливая мечущихся в панике безоружных людей из скорострельных пушек и пулеметов. Там, возле разбитого состава, пытаясь скромными ресурсами своей медицинской сумки помочь раненым, Татьяна впервые познала щемящее чувство бессилия, когда у нее на руках люди умирали от тяжелых ран, а она понимала, что ничем не может им помочь.

Пока Татьяна возилась с тяжелоранеными, уцелевшие пассажиры поезда разбрелись кто куда, и она осталась одна. Что делать? Куда идти? Впервые в жизни Таня совершенно растерялась, привычный мир рассыпался осколками под немецкими бомбами и пулеметами, а новая реальность пугала своей неизвестностью. И она, взяв свою медицинскую сумку, да пару вещей из чемодана, побрела от страшной железной дороги в лес, куда, как она успела заметить, пошли и некоторые пассажиры поезда.

На второй день блужданий по лесу Татьяна набрела на какой-то хутор, где и встретилась с пограничниками, тащившими своего раненого командира по немецким тылам. Попросилась с ними, и вот, второй день вместе с ними шла от границы вслед за отступающими советскими войсками, ухаживая за раненым. Но раненый был плох. Да, она, как и все врачи, проходила в институте военную подготовку по направлению военно-полевой хирургии, и видела, что ему нужна операция - несколько осколков засели глубоко внутри. Она даже могла бы сама сделать эту операцию, но без инструментов, с ее небольшим набором медикаментов и перевязочных средств, это было невозможно, поэтому только меняла повязки да чистила раны от нагноения. Об этом и сказала остальным - или командира нужно срочно на операционный стол - или день, два, и летальный исход.

Вот тогда один из пограничников взял пулемет с остатками патронов, и направился к дороге - наблюдать обстановку и искать транспорт. Когда он вернулся и сообщил, что стрелял по немецкой колонне, но не попал, а сейчас нужно уходить, потому что немцы могут организовать преследование, Татьяну вновь охватило отчаяние. Еще один человек умирает у нее на руках, и она снова не может помочь. И она стала сердито и горестно выговаривать бойцу, хотя разумом понимала, что боец не виноват - так складываются обстоятельства этой проклятой войны.

А потом на полянку вышел человек в немецкой форме и тепло, по-доброму, улыбнулся ей. И оказалось, что это не немцы, а свои, советские бойцы, которые выполняют особое задание в немецком тылу, и у них есть транспорт, и они всех заберут с собой, к нашим... И пока она, бережно поддерживаемая под локоть их командиром с удивительно доброй улыбкой, шла по лесу к дороге, а потом осматривала и наскоро обрабатывала раненого летчика, в душу ее постепенно возвращались покой и ощущение того, что теперь все будет хорошо.