— Не знаю. Может быть, — ответила Офелия уклончиво.

«В девушке должна быть загадка» — учила ее сестра.

«Парень должен осознавать, что он неправ», — думала Офелия.

Пандора попросила ножницы — достать из часов кофту. Вместо ножниц Пикачу дал ножик. Внимательно рассмотрел процесс, но не помог.

— Это не Мэттью — мне он не станет помогать. Вот если бы в беду попала ты! — мечтательно подняла Пандора глаза к потолку.

Ходил опять. Но репу уже не чесал. Некогда было. К нему подвалили друзья (множественное число). Одного из них он обнял и назвал красавчиком.

— А мы думали, что его страсть — Мэттью, наивные! А он, оказывается, многолюб, — говорила с сестрой после этого Пандора.

Они спросили про Мэттью. Он живо откликнулся. Заревновал! Попрощался живенько так. Впечатлил. Был в черной кофте с белой полосой. Выстирал ее.

— Готовился упасть в твои объятия! — театрально вздохнула Пандора.

Посетили т/з с надеждой на лучшее 20.12. Лучшее не заставило себя долго ждать. Пикачу появился внезапно, вытирая теннисный стол. Надеялся, что Офелия захочет играть в теннис. После этого его не было долго (он не знал, что девушки здесь) и они пошли играть в теннис. Тут сестры начали говорить про Тиаго, Юджина и т. д. Пикачу, естественно, все слышал. Он ужасно обиделся, заревновал и впал в меланхолию. Он не понял, кто такой Юджин. Очевидно, поклонник. Он стал разговаривать с симпатичной девушкой, чтобы вызвать ревность у Офелии. Но она даже не поняла, что это из-за нее. Она не поддалась, поскольку не представляла даже, что он ревнует ее. Пикачу играл с другом в шашки. Потом ходи нервным шагом туда — сюда, оборачивался в случае крайней необходимости и злился на Офелию. Она ни в какую не желала обращать на него внимание. А он из кожи вон лез, чтобы продемонстрировать ей свою ярость. Поздоровался прохладно, еле слышно и отвернулся. Когда сестры уходили, Офелия подала ему 100 долларов, и состоялся разговор:

— За двоих?

— Ну… Могу еще 20 долларов дать — за себя.

— Лучше дай.

— А Мэттью будет в воскресенье? — спросила Офелия.

— Да, будет (считает деньги — отдать Офелии сдачу).

— Точно, да, будет?

— Да, точно.

— Передаст ему! Тот будет нас ждать и прихорашиваться. Посмотрим на его поведение, — сказала ей потом Пандора.

— 80 долларов. Держи.

— Это тебе, — Офелия протянула Дамарису открытку.

— Мне? — он так приободрился, обрадовался и засиял.

Офелия не ожидала от него такой реакции.

— Как все подарки-то любят! Даже друга не постеснялся!

— Он любит не подарки — ему нравишься ты, — ответила Офелии Пандора.

— Всем. И Мэттью, в частности.

Дамарис опять помрачнел. Дамарис еще что-то сказал, но сестры не разобрали. Это что-то было: «Ну, что такого в Мэттью, чего нет во мне?» Мэттью Пандора подписала отдельную открытку.

— Пусть духом воспрянет и поверит в себя. И в воскресенье подарим.

— Надеюсь, Дамарис не настолько олух, чтобы читать эту открытку своему другу, который сидел рядом.

— А что такого секретного ты там написала, сестренка? — Пандора прищурилась, улыбаясь.

— Да ничего особенного. Просто вскользь упомянула, что у Дамариса такое красивое лицо.

— Что?! — изумилась Пандора.

— Разве не так? Это же правда! — попыталась Офелия защищаться.

— Ну, даешь, сестра! Он теперь, ложась спать, положит открытку под подушку и станет вечерами на нее молиться!

— А вот интересно, Мэттью прочтет или нет?

— Думаю, обязательно. Мужчины обожают хвастаться своими победами на любовном фронте.

— Хоть бы мне что-нибудь подарил в ответ, — тихо сказала Офелия.

— Руку и сердце подарит — это подходит? Начнутся у Вас с ним перемены в личных отношениях. В любви тебе признается. И завершит свой роман маршем Мендельсона.

— Шутка, да? Про марш Мендельсона. Из области твоих неуемных фантазий.

24 декабря посетили заблудшие души т/з и Мэттью, в частности. Мэттью был нехорош. Пандора это сразу отметила. В том смысле, что ему было плохо, и он тянул на палату № 6. Оброс (темно-рыжий) и одет был — тот еще прикид! И прическа была, как с сеновала. Когда сестры пришли, подъехал Пикачу на своей белой тачке с голубым отливом и начал разговаривать с друзьями, которых собралось много (Мэттью надо поддержать в трудную минуту!) и жестикулировать. Видно было, что он на седьмом небе от счастья. Значит, прочитал открытку Офелии и решил, что она в него влюблена. Но нет, ничего подобного не было. Да, она действительно тайком от сестры купила точно такую же открытку (а ту выбросила) и написала там свой, другой текст. Это выглядело следующим образом:

Ну, просто ей надоело думать о нем, о его чарующей, бархатной красоте карих глаз и она решила, что стоит ему написать именно это. Но сейчас, увидев его донельзя счастливый вид, она пожалела о своем опрометчивом поступке. Вот — думает он — очередная дурочка попалась в его сети. У него их миллион, наверно. С его-то красотой! Можно и не жениться никогда. Выбирай, перебирай — это настоящий рай! И с Мэттью все это на сотни раз обсудили. Друзья всегда и всем делятся. И даже личными тайнами. А тут ничего личного еще нет, а он уже вообразил черти что. Правильно отец говорил: «С мужчинами надо быть осторожнее». И почему она совершила почти такую же ошибку, как и ее мама? Гены сказываются. Отец рассердится, если узнает. Хорошо, что номер телефона свой не дала. А ужасно хотелось это сделать. Прямо зуд у всех этих женщин: хочется всему миру поведать о чувствах, даже если сама ни в чем толком не уверена и не разобралась, как следует.