И тут я разглядел в темноте странное существо. Оно как будто сидело на корточках, и в первый момент я принял его за собаку. Нет, для собаки оно, пожалуй, великовато. Приплюснутая физиономия более походила на свиное рыло. Потом существо поднялось на задние ноги и выпрямилось, насколько это позволял низкий потолок. В такой позе оно напоминало человека, но передние конечности вместо пальцев заканчивались чем-то вроде продолговатых копытцев, которые непонятно как удерживали угрожающего вида арбалет. Одеждой этому созданию служило нечто вроде средневековой брони из кожаных лоскутов и грубо кованного металла. Бледное и безволосое, оно походило на гибрид человека со свиньей – и в достаточной мере, чтобы внушить самые серьезные опасения. Глазки – черные пуговки, а рот словно застыл в плотоядной ухмылке. За спиной у чудовища я разглядел пару его сородичей, которые приближались на четвереньках. Судя по строению задних ног, прямохождение было для этих тварей по меньшей мере неудобным.

Вскрикнув, я дал пинка свинье, стоявшей ближе всех, и угодил прямо в пятачок. Существо недовольно хрюкнуло и упало навзничь, выронив свой арбалет. Однако остальные двое тоже были вооружены: они держали в руках длинные изогнутые тесаки. Я подхватил упавший арбалет, надеясь, что он не подведет, если придется стрелять.

– Убирайтесь. Пошли к черту, я сказал.

Свинья, которую я ударил, поднялась на задние ноги. Ее челюсть шевельнулась, словно эта тварь пыталась заговорить, но из пасти исходило лишь прерывистое сопение. Затем она потянулась ко мне, размахивая копытцами прямо у меня перед носом.

Я выстрелил из арбалета, и стрела вонзилась свинье в ногу.

Она взвизгнула и снова упала, вцепившись в торчащую из ноги стрелу. Я увидел, как из раны заструился ручеек ярко-алой крови. Ее приятели шагнули ко мне, я попятился и поудобнее перехватил арбалет. Достав новую стрелу из приклада, я кое-как приладил ее на место и, вращая колесико, натянул тетиву. Свиньи подняли свои кинжалы, но ближе подходить не решились. Вскоре они с сердитым хрюканьем утащили раненого назад, в темноту. Какое-то время я неподвижно стоял на месте, затем снова полез наверх. Будем надеяться, что я доберусь до отверстия раньше, чем свиньи или охотники доберутся до меня.

Мне это почти удалось.

Сибиллина заметила меня первой и завопила, не то от восторга, не то от ярости. Она вскинула руку, и я заметил, как блеснул крошечный пистолетик, выскочивший из наручной кобуры. Почти в тот же миг помещение осветила белая вспышка выстрела, и мне в глаза словно впились тысячи иголок.

Первый выстрел разнес лестничный пролет подо мной, и весь спиральный каркас обрушился, подобно лавине. Сибиллина пригнулась, укрываясь от разлетающихся обломков, потом выстрелила снова. Я уже наполовину поднялся над перекрытием, очутившись неизвестно где и шаря руками над головой в надежде за что-нибудь ухватиться. В этот момент разряд впился мне в бедро. Вначале боль была едва ощутима, а потом раскрылась в моей плоти, точно цветок на рассвете.

Я выронил арбалет, и он покатился по лестничному пролету на площадку, где его с победным хрюканьем подхватила одна из свиней.

Фишетти поднял свое оружие. Единственного выстрела оказалось достаточно, чтобы остатки лестничной клетки разлетелись вдребезги. Прицелься он точнее – или промедли я еще полсекунды, – и разряд угодил бы мне в ногу.

Пересиливая боль, я влез в отверстие, вытянулся и замер. Понятия не имею, каким оружием воспользовалась эта стерва, и что в меня попало: пуля, лазерный импульс или сгусток плазмы, – и насколько серьезна была рана. Возможно, я истекал кровью. Но моя одежда настолько пропиталась водой, что прилипла к коже и к поверхности, на которой я лежал. Разобрать, где кровь, а где влага, было невозможно. Впрочем, тогда это было не важно. Я оторвался от охотников – им нужно время, чтобы найти путь на этот ярус здания. У них есть план строения, так что искать придется недолго – конечно, если такой путь вообще существует.

– Вставайте, если можете.

Голос был спокойным и незнакомым. Говоривший находился не снизу, а рядом и совсем близко.

– Идем, у нас мало времени. Нет… погодите. Вряд ли вы меня видите. Так будет лучше?

Мне опять пришлось зажмуриться от яркой вспышки. Надо мной стояла женщина, одетая в том же стиле, что и игроки из Полога, – во все темное, точно на похороны. На ней были черные ботфорты до середины бедра, с причудливыми каблуками, иссиня-черное пальто до пят, с воротником, скрывающим затылок, и шлем – тоже черный и полупрозрачный. Очки, похожие на фасеточные глаза насекомых, закрывали пол-лица. Которое, насколько я смог разглядеть, было до того бледным, что напоминало набросок на мелованной бумаге. Каждую скулу по диагонали пересекала черная татуировка, сужаясь к губам, ярко-красным, как кошениль.

В руке она держала огромный лучевик, обожженное энергетическими разрядами дуло смотрело мне в голову. Но не создавалось впечатления, что женщина целится намеренно.

Другую руку, обтянутую черной перчаткой, она протягивала мне:

– Повторяю, Мирабель, вам лучше пошевеливаться. Если не собираетесь здесь умереть.

Она знала этот дом, по крайней мере ту часть, где мы находились. Впрочем, долго бродить не пришлось, к счастью, потому, что я уже не мог похвастаться быстротой передвижения. Мне удавалось идти вперед, только опираясь на стену, чтобы поменьше нагружать раненую ногу. Мои движения нельзя было назвать грациозными, и я знал, что пройду не больше сотни метров, прежде чем кровопотеря, шок и усталость возьмут свое.

Мы поднялись по лестнице – на этот раз целой – и вышли в ночь, на открытую площадку. Можно представить, чего мне стоило продержаться последние несколько минут, – воздух, ворвавшийся в легкие, показался необычайно холодным и даже чистым. Однако я чувствовал, что нахожусь на грани обморока, и до сих пор не понимал, что происходит. Даже когда она указала на нишу в стене строения, где стоял на груде обломков маленький фуникулер, я не смог полностью свыкнуться с мыслью, что меня хотят спасти.